— Собирался! — я приложил руку к груди. — Ей-богу собирался. Но тут у Пороховщикова леса обвалились, рабочие побились, покалечились. Закрутился, забыл.
— Что-то слышал, — покивал Сергей Васильевич, внимательно на меня посмотрел. — Это хорошо, что мы этих ухарей быстро нашли и взяли, а натвори они чего? На вас бы грех повис!
Я промолчал. А чем тут говорить? Завсегда власть требует от врачей стучать на подозрительные случаи в практике. Мой же случай был криминальнее некуда.
— На первый раз я закрою глаза на ваши вольности, — Зубатов погрозил мне пальцем. — Но уж и вы, Евгений Александрович, лечитесь от своей забывчивости. Договорились? По рукам?
Я увидел, как мимо окошек полуподвала мелькнуло женское платье. Вика!
— По рукам.
Глава 12
Если день не задался — пиши пропало. Вика, конечно, оживила обстановку, внесла в унылую, затхлую атмосферу врачебного кабинета, отравленную еще и миазмами охранки — свежий ветер молодости и красоты. Это подействовало даже на Зубатова. Тот подскочил с моего кресла, поклонился девушке.
Что делать, пришлось познакомить Талль с московским гэбистом, вести светские разговоры про погоду, наступающий Новый Год. После того как Зубатов откланялся, мне пришлось отвечать еще и на сотню вопросов Виктории, «купаться» в фонтане ее эмоций. А как же — после того момента страсти мы толком и не разговаривали. Некогда всё. А еще говорят, что жизнь сейчас неторопливая. Врут и не краснеют.
Моя помощница поначалу как-то почти официально ко мне обращалась. На «ты», но и всё. Смущалась? Не знаю даже. Но всё до того момента, когда мы случайно столкнулись. Вика остановилась и положила мне руки на грудь. А потом сразу же, безо всяких прелюдий, поцеловала. Я ответил так же, не каменный. И вот после этого она вроде как растаяла, и начала болтать всякую ерунду, и носиться по нашему кабинету, то и дело прикасаясь ко мне. Эх, молодость! Надо бы озаботиться вопросами предохранения, и прочего. А то вот так нежданно-негаданно, и…
А потом пришел бомж. Натуральный дурнопахнущий бездомный в грязном, рваном тулупе, с засаленной бородой до пояса. Да, есть у нас час приема для неимущих, и не каждый день, раз в неделю, но как-то он обычно не особо популярен у населения. А тут — нате, получите. Да еще и не по расписанию.
— Где тут дохтур?
— Я доктор. А ты кто?
— Ванька-цыган. С Хитровки.
Бомж проковылял до кушетки, начал стягивать валенок. Амбре пошло такое, что я уже пожалел о своем сарказме с миазмами охранки. Нормально пахнут царские «комитетчики», одеколон, все дела…
Вика умоляюще смотрела на меня слезящимися глазами, прикладывая надушенный платочек к носу. А что я могу сделать? Выгнать? Да его пока вытаскивать будешь — извагдаешься сам так, что кабинет надо будет закрывать на дезинфекцию. Эх, его и так придется мыть…
— Как же ты с Хитровки сюда дошел? Тут чистый район.
— Были бы у нас дохтора — не тревожил бы. А так… Пришлось пробираться. Уж сил нет, как ноха болит.
Я присмотрелся к Ваньке. Ну да, что-то чернявое, цыганистое в нем было. А вот чего у него не было — так это зубов во рту. Пара клыков и распухшие десна. Похоже, цинга.
Тем временем бродяга снял валенок, размотал портянку. Ну да, все, как мы любим — покрасневшая шелушащаяся стопа и щиколотки, черные пальцы. Гангрена.
Я нацепил маску, очки, преодолевая брезгливость, подошел ближе, потрогал пинцетом ногу в разных местах. Хорошая новость — гангрена сухая. Плохая новость — Ваньке нужна ампутация. Колено сохранит, но все, что ниже…
— Виктория, посмотри, — я подозвал к себе жестом девушку. — Вот различие сухой и мокрой гангрены…
Черт, да она сейчас опять в обморок грохнется. А как иначе учить?
— Влажная гангрена, в отличие от сухой, имеет противоположные признаки, — я постучал по ноге, послушал звук — развивается из-за закупорки сосудов, очень быстро. Обязательно с инфекцией. Орган приобретает вид трупного разложения: увеличивается в объеме, становится сине-фиолетовым или зеленоватым. При нажиме слышен специфический звук — я нажал руками на стопу, Ванька ахнул — Он называется крепитация. Будто снег под ногами хрустит в морозную погоду. Ткань наполнена сероводородом, издаёт неприятный гнилостный запах.
Вика успела добежать до рукомойника, туда ее и вырвало.
— Тут ничего подобного нет, — продолжил я невозмутимо. — Поэтому гангрена тут сухая, вялотекущая.
— Уж больно мудреные слова ты говоришь, дохтур, — Ванька почесал голову, и на пол упали парочка вшей. Ну вот, теперь и самим надо будет обеззараживаться. У него в волосах, да и не только, наверное, их килограмм собрать можно.