— Но участие в плановых операциях в силе? — уточнил я.
— Да, я вам дополнительно сообщу.
— А сейчас ее посмотреть можно?
— Перевязки сейчас… Подождать придется… Кстати, не желаете ли проконсультировать пациента? Какие-то странные боли в животе, никак не определимся.
— Охотно. Руки помыть можно где-нибудь?
Мужчина, сорок два года. Худощавый, недельной небритости. В карте указана только фамилия с инициалами. Громов И.И. Боли в животе справа внизу, немного тошнит, однократно рвота. Температура небольшая, тридцать семь с копейками. Но пациент непростой, как мне шепнул Бобров, приняли по просьбе сверху. Потому и возятся, а понять, что с ним, не могут. Вдруг я свежим взглядом рассмотрю что-нибудь?
Александр Алексеич больного щупал долго, но как по мне — недостаточно тщательно. Симптомы раздражения брюшины проверял несколько небрежно, Ладно, я сюда не критиканствовать пришел, а коллеге помочь.
Оказалось, болит уже двое суток. Стула не было, газы отходят. Во рту суховато. Ладно, это часто бывает. Тошнит, не пьет, откуда влага возьмется? А вот с брюхом мне почти сразу понятно стало. Уж не знаю, называются ли эти сейчас симптомы по авторам, заострять на этом внимание как раз не буду. Но у нас тут такой набор — не то что студентам показывать можно, но в куче дают уверенность в диагнозе.
Закончил мучить пациента, кивнул Боброву. Пошли руки мыть.
— Что скажете? — спросил доктор.
— Аппендицит. Советовал бы произвести аппендэктомию в ближайшее время. В обозримом будущем, сами понимаете, продолжение воспаления, перитонит, и логичный финал.
— Вот балда! А я и не подумал! А ведь точно! Ох, как не вовремя… Мне сейчас и оперировать не с кем…
— Так давайте я. В моей квалификации не сомневаетесь?
— А давайте! — согласился Бобров.
— Вопросов не возникнет?
— Каких? Я — руководитель клиники, пригласил коллегу, ученого, поделиться опытом.
— Только позвольте, я отлучусь буквально на часик. Съезжу… свое привезти надо. А вы пока пациента подготовите. И… можно, я помощницу возьму с собой? Дочь покойного профессора Талля. Она интересуется медициной, думаю, ей будет любопытно.
— Женщину в операционную?
Бобров задумался. Явно не готов к таким инновациям, но и отказывать мне не хочется.
— Хорошо, только пусть на галерке сядет. В обморок не упадет?
— Не должна. На трепанации черепа инструменты подавала…
Видимо, я произнес это недостаточно уверенно, хирург посмотрел на меня в сомнениях. Надо срочно переводить разговор на другую тему.
— Обсудим план операции?
Осторожные расспросы внесли некоторую ясность. Да, хирурги уже умеют удалять аппендикс, но делать это не любят. Есть проблемы с остановкой кровотечений — нет аппаратов прижигания, а еще нет нормальных расширителей раны. Так что велик риск порвать аппендикс и разлить гной по брюшной полости со всеми вытекающими. Поэтому хирурги ждут до последнего — авось рассосется само. Иногда, кстати, так и бывает — иммунитет подавляет воспаление и больной выздоравливает, получая бонусом целый аппендикс. Который, как выяснится в будущем — совершенно не бесполезный придаток, а очень даже нужный. Отросток представляет из себя склад полезных кишечных бактерий. Такой своеобразный НЗ. Если вдруг по какой-то причине бактерии в кишечнике гибнут, то есть место откуда они могут обратно размножиться.
Домой примчался весь в мыле, сразу мобилизовал Кузьму ехать с запиской к Таллям за Викой, после чего сгреб и спрятал в саквояж укладку с масками. Дел на пару минут, и дожидавшийся меня извозчик везет назад, на Большую Царицынскую. И еще кое-что я взял с собой — упаковку со стрептоцидом. Штука маленькая, в карман уместилась — и совсем незаметно.
Бобров уже ждал. Не то чтобы нервно ходил из угла в угол, но, увидев меня, бумаги отложил, и встал.
— Пойдемте, операционная готова.
— Одну минутку, — я поставил на стул саквояж, достал укладку.
— Что это?
— Сейчас будем мыться, покажу.
— Не желаете до операции зайти к вашей протеже Повалишиной, посмотреть?
— Ни в коем случае. Даже возможный контакт с гнойной инфекцией… Чревато. Лучше после.
Бобров хмыкнул задумчиво, и мы пошли к нашему аппендициту.
В предоперационной надели халаты, шапочки. Я достал маску и протянул Боброву.
— Это зачем?
— Александр Алексеевич, я заметил у вас легкий насморк. Зима, понимаю. Но содержимое вашего носа может попасть в рану и вызвать бактериальное заражение. Или на инструменты. С теми же последствиями. Я предлагаю ввести обязательное ношение этого изделия в операционной. Штука копеечная, зато какой эффект сразу. Давайте попробуем. Хуже не станет.