— И личные извинения Виктории Августовне, — добавил я желание к размеру контрибуции.
— Будут принесены в ближайшее время, — заверил меня пристав. — Я сейчас, один момент.
Блюдников вышел, что-то недолго втолковывал Кузьме, и вернулся. Ждать долго не пришлось. Послышался топот по лестнице — вошел знакомый пузан. Борода в инее, снял шапку, перекрестился на красный угол.
Встал на пороге, потупив взгляд. Прямо первоклашка в школе.
— Господин Баталов, я сожалею о своем недостойном поведении во время нашей встречи и приношу глубочайшие извинения, — не поднимая голову, произнес он. Может, и недостаточно искренне, да и хрен с ним.
— Принято, — кивнул я.
— Вот, возьмите… На благое дело… — на край стола лег конверт, да не простой, а размерами побольше обычного. И довольно пухлый.
Ни слова больше не говоря, чаеторговец развернулся и вышел. А пристав достал из кармана лист бумаги, подвинул его ко мне. Ага, заявление, что претензий к Початову не имею. Подписал.
— Ну, дело улажено, пойду и я, — Блюдников встал, с явным усилием, опираясь на край стола.
— Подождите минутку, — я схватил его за правый локоть, и он охнул от боли, стоило моим пальцам коснуться его бока. — Что с вами?
— Да болит, собака.
— Давно?
— Не помню уже.
— Встаньте вот так, пожалуйста, — я повернул его к свету. — А давайте-ка я вас быстренько осмотрю, Емельян Алексеевич. Раздевайтесь. До пояса. Много времени не займет.
Блюдников помялся, но потом снял одежду быстро, и прилег на диван, свесив ноги в сапогах. Да уж, это он под одеждой кажется мощным и дородным. А стоит раздеться… Дефицит мышечной массы налицо. Склеры… Ну скажем, субиктеричные, желтоватые. Значит, билирубин чуть выше шестидесяти. Расчесы тоже есть, хоть и единичные.
— Зуд ночью беспокоит?
— Есть такое, — признался полицейский.
Продолжим. Извитые вены под кожей, сосудистые звездочки. Теперь пальпация. Печень выпирает сантиметров на десять, не меньше. Прямо «айсберг в океане». Болезненная, край тупой.
— Голени отекают?
— К вечеру бывает. Что скажете?
— Дело серьезное. Выпиваете?
— А как без этого?
— Много?
Ну да, глупый вопрос. Будто приставы ведут журнал учета принятых рюмок.
— Четверть в неделю может и выходит.
Я внутренне ахнул. По двенадцать литров в себя засаживает в месяц. И еще жив.
— У вас цирроз печени. Болезнь такая. Орган не справляется со своей работой, уже не может… хм… переваривать водку. Отсюда и уменьшение мышечной массы, слабость, отеки.
Пристав сел в кровати, потрогал себя за бока.
— Что делать? Травку попить? Тысечелистник, расторопшу?
— Нельзя при циррозе такое. Пить прекращаем. Желательно, совсем. Иначе скоро умрете. Бобровая струя. И медвежья желчь. У китайцев есть особый рецепт, давно используют.
— Может, ваш этот… Ли достанет? — пристав побледнел.
— Я спрошу и тут же дам знать.
Пока Блюдников одевался, я открыл конверт. Не заклеенный, кстати. Пачка банкнот внутри очень пухлая. И на всех портрет Екатерины Алексеевны в зрелом возрасте — вот откуда пошел термин «бабки». Я вытащил, собираясь пересчитать.
— Десять тысяч там, — сказал пристав, застегивая сорочку.
Я быстро отсчитал десять соток, и положил на край стола.
— Это вам, Емельян Алексеевич.
— Не возьму и гроша, Евгений Александрович. Я же знаю, что не на актрисок потратите.
Я присмотрелся к приставу. Нет, это не шутка такая про Ольгу. Серьезно говорит.
— Поверьте, у меня совесть тоже есть! С этой скорой — дело полезное, от полиции будет вам полная помощь!
Глава 19
Не успел я спрятать неожиданное богатство, как пришли студенты. Не исключено, что они даже столкнулись на лестнице с Блюдниковым. Но пристав про них и так знает, что они выполняют мои поручения, так что это как раз и не страшно.
После успешной операции со стрептоцидом помощники обрели уверенность в себе и теперь у них в глазах была написана решимость и готовность успешно выполнить любое задание. Надо бы их немного на землю опустить, а то как бы забронзовели раньше времени. Особенно Емельян.
Но начали мы с хорошего. Я получил еще сульфаниламид, а студентам выплатил своеобразную зарплату. По пятьдесят рублей на каждого. Пусть приоденутся, да и вообще — когда в кармане есть денежки, особенно буквально вчера не очень доступные, человек намного комфортнее себя чувствует.