— Это Виктория Августовна, Ваше Императорское высочество. Моя… хм… ученица. Дочь ныне покойного профессора Талля.
— Что-то слышала, — Елизавета Федотовна несмело улыбнулась.
— Разрешите сопроводить Ваше Императорское высочество для показа первой в мире больницы скорой помощи.
Княгиня явилась с подарками, поэтому осмотр клиники мы совместили с одариванием пациентов. В основном всякое разное съестное — балыки, свежий белый хлеб, пасхальные яйца, даже вина. Все было разложено по корзинкам, так что с вручением проблем не было.
— Что ты творишь?! — шипел я на ухо покрасневшей Вике, пока Елизавета Федотовна переходила от кровати к кровати.
— А что такого? Я же почти как доктор тут работаю.
— За полгода врачом не стать! И у тебя нет диплома и степени!
— Это потому, что женщинам их нельзя получить!
Била прямо не в бровь, а в глаз. Но нет, вот надо ей втравить клинику в скандал. Завтра какие-нибудь «Московские ведомости» выйдут с передовицей про женщину-врача и все, тушите свет. Нас на следующий же день закроют! Может, как-то засветить фотографические пластины у репортера? Черт, тоже скандал.
Я оглянулся. Другие врачи клиники вились вокруг княгини, все такие деловые, услужливые.
Наконец, мы дошли до Жигана.
— Какой огромный, — удивилась Елизавета Федотовна, повернулась ко мне. — Откуда он?
— С Хитровки.
Я поднял одеяло здоровяка, потрогал повязку. Вроде не мокнет, кровотечения нет. Даже удивительно.
— Как себя чувствуешь?
— Все слава Богу, ваше Сиятельство, болит, но не сильно.
— Я не Сиятельство, — благородие, — поправил я Жигана.
— Мы люди темные.
— Что же вам подарить? — задумалась Елизавета Федотовна, позвала одну из фрейлин, та ей подала толстую книгу в красивом переплете. — Вот Псалтырь. На память вам от меня.
— Неграмотные мы, ваше благородие!
— Обращайся к княгине Ваше высочество, — опять поправил я Жигана, который от всех этих эпитетов впал в ступор. — Научим грамоте. Даю слово.
Княгиня приподняла вуалетку, мило мне улыбнулась. Какое же у нее точеное лицо, мраморная кожа…
— Хочу, Евгений Александрович, поблагодарить за вашего китайца. Сергей Александрович будто ожил. Боли в спине почти прошли, сон значительно улучшился.
Я заметил, как пристально нас обоих разглядывает Вика. Девушка закусила губку, постукивала раздраженно пальчиками по изголовью кровати Жигана.
— Это был просто мой врачебный долг, Ваше Императорское высочество, — мячик светского пинг-понга отправился обратно.
— О, нет! — княгиня покачала головой. — Вы проявили истинное благородство! Я знаю, зачем вас вызывал муж. И в этой тяжелой ситуации вы повели себя по-настоящему великодушно!
Вся клиника смотрела на нас, открыв рты. Я никого особенно не посвящал в историю с Великим князем. Так что мое участие в излечении генерал-губернатора стало для всех сюрпризом. Ну теперь и Ли Хуана порвут на британский флаг любопытствующие врачи — стоит ему прийти на тренировку, чую будет аншлаг вокруг него. Может кто-то решит заниматься ушу? Мне бы пригодился спарринг-партнер.
— А что же вы, Виктория Августовна, думаете об излечении этого больного?
Елизавета Федотовна живо повернулась к Талль, улыбнулась ей по-доброму. И ведь запомнила имя и отчество! Хотя вроде бы Великих князей и княгинь специально учат с первого раза выучивать все о собеседнике.
— Настоящий подвиг — это вынуть нож из сердца больного так, чтобы он остался жить, Ваше Императорское высочество! — Вика провела рукой по бинту, который закрывал мощную грудь Жигана. Тут же вперед пропихнулся репортер, начал устанавливать треногу.
— Вы не ошиблись? — Елизавета Федотовна приподняла брови. — Нож был в сердце и больной выжил?
— Именно так, Ваше Императорское высочество! Об этой операции станет известно во всем мире!
Вика с такой страстью это сказала и посмотрела на меня такими влюбленными глазами… Ох, как палится.
— Вот этот нож, — Талль достала из тумбочки слегка изогнутый клинок, показала всем. Реквизит произвел впечатление, репортер забрал нож, начал его разглядывать. Черт, да он же по-прежнему окровавленный, никто даже не потрудился его толком отмыть. Пухлые губки княгини приоткрылись, голубые глаза уставились в меня, не моргая.
— Что же… первый экспонат музея скорой помощи у нас есть, — неуклюже попытался пошутить я.