Потом я с доктором отошел в уголок, и пока Георгий одевался, получил краткий отчет о проделанной работе. Если коротко, то ни хрена они тут не делали. Даже питание толком организовать не смогли. Сидели на попе ровно, при хорошем жаловании. Мечта, а не служба. А что от столиц далеко, так и потерпеть можно.
Яковлев мне не понравился. Сразу начал козырять, что является учеником Захарьина. Григорий Антонович то, Григорий Антонович сё. Не спорю, там есть на кого равняться, но голову на плечах и свою иметь надо. К тому же учитель врача цесаревича не стеснялся никому говорить правду в глаза, не исключая и царскую фамилию. В отличие от этого деятеля.
Коллега начал меня расспрашивать о стрептоциде. Мол, сколько надо давать, чтобы помогло. Нет ли каких секретных недокументированных методик? Нетерпение чувствовалось. Наверное, уже мечтал, как он быстренько вылечит цесаревича и станет тайным советником. А лучше сразу во второй класс прыгнуть, и чтобы дом на Большой Морской в подарок. Включай губозакаточную машинку, дядя. Про управляемый пневмоторакс они тут не слышали. А доктор даже не спросил, что это за зверь. С другой стороны, без рентгена нечего и соваться в такие дебри. Может, там от легкого и не осталось почти ничего.
Ограничился я рекомендациями по питанию и образу жизни. Пусть цесаревич укрепит организм, подналяжет на богатые белком продукты с кумысом и прочим кисломолочным добром, а потом и поговорим. Облек в такую форму, чтобы не обидно было. Мол, просто надо до нужной формы дойти, дабы лечение усвоилось. К тому времени рентген уже изобретут. Вот тогда и будем раньше патанатома знать, что там творится внутри наследника престола.
Расстались мы с Георгием Александровичем на хорошей волне, как говорят официальные журналисты в двадцать первом веке. С учетом разницы в положении и краткости знакомства — так и вовсе замечательно. Кто знает, то ли свежее лицо без светящейся надписи на лбу «хочу чинов и должностей» тому причина, или вера в возможное эффективное лечение, но настроение у Великого князя к моменту нашего расставания слегка поднялось.
А меня не отпускало наличие проклятой пукалки в глубине саквояжа. Выдохнул я только на улице. От предложенного экипажа отказался, отговорившись желанием прогуляться по вечернему городу. Хотя какая нафиг прогулка? Домой, срочно, и коньяку для лечения душевных ран. Как мы пишем на рецептах — quantum satis, что переводится «лей, сколько не жалко».
Мне надо возвращаться. Минералка, безделие и горный воздух — вещи очень приятные. Впрочем, первое можно и исключить, заменив шашлыком и местными винами. Даже дробность сна не мешала отдыху. Но мое присутствие в обеих столицах требовалось все больше. Вот и Моровский прислал телеграмму о кознях чинуш, мол, без меня никак. Текст, конечно, был вовсе не так прямолинеен, но суть та же. И Романовский бил копытом в ожидании, сигнализируя о переговорах по отсрочке платежа. Судя по всему, моральные терзания капитулировали перед предстоящей работой огромных масштабов.
И Великая княгиня заметила нарастающее беспокойство. Я как раз пришел с врачебным осмотром после получения телеграммы из Питера, и работа мысли на лице все еще была достаточно заметной. Столь редкое явление не осталось без внимания.
— Тебя что-то беспокоит? — оставив в стороне светские условности, спросила Лиза.
— Мне надо уезжать. Слишком много дел требуют моего участия, — ответил я.
Может, чересчур прямолинейно, но плести кружева намеков и недосказанности желания не было.
— А что случилось?
— В Петербурге есть трудности с оформлением здания под больницу, без меня никак.
Я в восторге от этой женщины. И разговор вовсе не о физических кондициях. Они сомнений не вызывают. Речь о том, что она ни на миг не путает желаемое и необходимое. Сразу будто собралась, никакой расслабленности:
— Нужна помощь? Я могла бы написать…
— Нет. Мы и так будем обязаны слишком многим. Не стоит увеличивать этот список.
Ну да, не очень честно говорить «мы», будто Лиза участвует в «Российском медике». Но она в курсе, и вряд ли сочтет эту оговорку злым умыслом.
— Конечно, поезжай. Я напишу, если… будут новости.
— Писать не надо, письма могут попасть не в те руки.
— Да, ты прав, — Лиза закусила губу, задумалась.
— Давай согласуем кодовые слова, — предложил я. — Телеграммы хм… о «новостях» будет достаточно.
Вот как это теперь называется. Хороший эвфемизм следствиям наших экзерсисов. Скорее бы они кончились, если честно. До добра оно не доведет ни при каком раскладе. Так что порадуюсь здравомыслию Великой княгини и пойду собирать вещи.