Прогиб засчитан. Впрочем, это я весь такой фрондер, к тайному советнику, чину третьего класса, запросто, по имени-отчеству. Хорошо, на брудершафт еще ни разу выпить не предложил, наглости не хватило. Так что всё правильно — к незнакомому генералу лучше с соблюдением всех ритуалов.
— Слушаю вас, — сухо ответил Николай Васильевич.
И ведь ни грамма не смутился, что у нас тут на столе графинчик стоит, и в воздухе коньяком попахивает немного. Посетителю до того дела быть не должно. Говори, зачем пришел, и всё.
— Его превосходительство Иван Михайлович Сеченов согласно предварительной договоренности передает сыворотки для определения групповой принадлежности крови.
Ага, мой собеседник сразу стойку сделал. Все причастные понимают, что это такое. Новый век наступает, что там век… эпоха! Вещь, о которой будут говорить «это было до». Хрен с ним, что нет еще службы переливания, не разработаны условия хранения и протоколы гемотрансфузии. Стоит начать — и всё это появится чуть ли не мгновенно.
— Показывайте, — коротко и нетерпеливо приказал Николай Васильевич. Аж борода вперед подалась.
Не, пойди парень в сетевой маркетинг, прогорел бы. Теряется, мямлит что-то. Пока рассказал про сыворотку, можно было забыть, с чего начинать.
— Позвольте? — оттеснил я коллегу в сторону. — Дело простое, и одновременно сложное. Давайте пригласим лаборанта, чтобы два раза не вставать, и я объясню всё как для студентов.
Через пару минут все собрались, включая лаборанта, вооруженного пробирками и прочим добром. Даже секретарь встал чуть в сторонке, но так, чтобы видно было.
— В первую очередь нам понадобится тарелка, — поднял я привезенное сеченовским ассистентом блюдце. — Подойдет любая чистая с белым дном. Делится на четыре зоны, это понятно. Капаем сюда сыворотку, каждую в свой сегмент. Лучше чтобы каждая свой цвет имела, чтобы не перепутать. Так, сюда сыворотка, а на периферии — кровь…
— Чью кровь? — спросил Склифосовский.
— Испытуемого. Хотите, вашу?
Что ж я, совсем головой не думаю? Понятное дело, отсутствие крови я с самого начала просёк, но тут и подвел очень удачно, чтобы хозяину кабинета первенство в этом деле отдать.
Минут через пятнадцать выяснилось, что у Склифосовского третья группа, у меня — вторая, а у нарочного с секретарем — первая. Лаборант решил судьбу испытать в другой раз — не тайный же советник у него кровь брать будет. И даже не экстраординарный профессор.
— Господа! Эпохальное открытие! — Николай Васильевич разумеется, возбудился. Усы и борода вздыбились, глаза засверкали. Склифосовский потянул нас на первый этаж в клинику, забегали ординаторы. А чего они забегали? Все оттого, что кому-то пришла в голову замечательная идея — опробовать переливание крови. Не завтра, не на следующей неделе. А вот прямо сейчас!
Голос разума, тщетно пытавшийся противостоять начальственному энтузиазму, услышан не был. Плевать, что процедура не отработана и надо еще многое прояснить. Нашли бледного, пырнутого ножом бедолагу в мужском отделении. Только-только с операции. Взяли согласие. Ординаторы быстро сделали анализ крови. И вот пожалуйте, вторая группа!
— Сам! Господа, даже не возражайте.
— У вас в крови алкоголь, — снова воззвал я к разуму Николая Васильевича, и это вдруг подействовало. Склифосовский смутился, попросил протестироваться лаборантов. У одного оказалась тоже вторая, пришлось подчиненному доктора давать согласие занять соседнее кресло.
Честно сказать, у меня екало внутри. А ну как заразим пырнутого чем? Опросили лаборанта — молодого парня из Рязани — осмотрели его. Вроде чист.
Перекрестились, воткнули иглы. Потекла кровушка!
Манассеин выздоравливал. Первые двое суток наблюдался небольшой жар, как сейчас говорят. В мое время это называли субфебрильной температурой. Ожидаемо — вмешательство всё же серьезное. Но швы заживали первичным натяжением, отделяемое серозное. Кишечник в работу включился, газы отходили. Стула еще не было — с чего ему взяться, с бульончика с сухариком? Но я ходил на перевязки каждый день, и не доверял это дело больше никому. Решил довести всё до конца.
Николай Авксентьевич заговорил на третий день. Он и раньше не молчал, на вопросы давал четкие ответы. Но были они просты и большей частью односложны. Возможно, спроси я что-то про юриспруденцию, то получил ответ специалиста, всё-таки тот целым министром в этой области был. Но где я, и где законотворчество? И я его не торопил. Мало ли кто чего ждет от своего пациента в качестве благодарности? Я вот привык заранее ничего не оговаривать и надежды не возлагать. Делай свое дело хорошо, а дальше видно будет.