Зато Микулич радовался как ребенок — притащил в палату фотографа, потом репортера из местной газетки. Сорок пять лет мужику, а не разучился получать удовольствие от работы, ну и хвастать, чего уж там… Завидую ему. Вот такому бы научиться, чтобы не выгореть. Потому что у меня стаж суммарный — обзавидуется любой и каждый. А кто в курсе, в чем прелесть — посочувствует.
— Очень правильное решение, — отреагировал он на мое сообщение, что я задержусь на пару дней. — Послезавтра приезжает Иоганнес Брамс. Он очень редко дает концерты, но так как я его друг, то лучшие места нам обеспечены. Ну и ужин с ним, это само собой.
То, что Микулич среди прочего еще и пианист-любитель с профессиональным стажем, я слышал. Но что с Брамсом дружит — удивил. Правда, я про него помню только венгерские танцы и какой-то реквием. И если хотя бы один танец узнаю, то остальное… Да, не ту музыку я всю жизнь слушал. А то выяснилось, что тут в чести Шуман (помню где-то ноль произведений) и Вагнер (одна мелодия из фильма «Апокалипсис сегодня»). Отечественных парней типа Бородина и Мусоргского — с тем же успехом. С покойным Чайковским дело обстояло получше — там хотя бы балет спасает.
Ерунда, что я, на концерты непонятно кого не ходил? Главное — не уснуть и хлопать вместе со всеми. А потом кивать с умным видом и поддакивать.
И мы пошли на любимое всеми хирургами мероприятие — вскрытие трупа второго близнеца. А что, режешь не ты, за последствия переживать не надо, стой и смотри. Ради меня, кстати, откладывали, проявили уважение. Случай уникальный, грех не поприсутствовать.
Без своей второй половины Янош казался еще меньше размерами. Вчера на него особого внимания не обращали, а потому отсекали всё, что должно было пригодиться брату. Из-за этого у него отсутствовала печень и часть левого легкого. Ну и остальное, по мелочи. В принципе, кроме полной транспозиции внутренних органов, когда то, что должно быть справа, находится слева, и наоборот, интересного для науки не было. Почти все органы недоразвиты, начиная с головного мозга и заканчивая единственной почкой. Естественно, в морге тоже всё опишут и сфотографируют. А я дождался конца процедуры почти в нетерпении. Не очень и хотелось здесь присутствовать.
Лекцию я всё же прочитал. Ленивую, почти без подготовки, о чем честно и предупредил. Потому что так не делается. Взялся — будь добр, сделай как надо. А если фигачить ради того, чтобы отбыть номер, то скажи, что заболел, и не позорься. Это одной известной певице в старинном анекдоте хорошо было. Когда отключилась аппаратура на концерте в Закавказье, она попросила прощения, что придется на этом закончить. После чего вскочил зритель и закричал: «Ничего, что песня нет, ты, главное, ходи — туда, сюда, душа радуй». А мне что фланировать? Внешность не модельная, да и ждут от меня другого.
Пришлось сразу перейти в формат ответов на вопросы. Концерт по заявкам телезрителей. Пошли ожидаемые вопросы про стрептоцид, сифилис, и операцию на открытом сердце. Про такое я могу даже без участия коры головного мозга, на одних инстинктах. Но спрашивали дотошно, требовали деталей. Я даже воспользовался доской и мелом накарябал схему операции Жигану. Кстати, впервые прозвучал и вопрос о дальнейшей судьбе пациента — отговорился, что здоров и работает в сфере охраны.
Но это так, мелочи. Но под конец я расслабился и кивнул хлопчику на третьем ряду, который тщательно тянул руку с самого начала. Что-то в нем было настораживающее, и потому я раз за разом пропускал его. Но вот пожалел, и кивнул, мол, давай. Он сразу вскочил, будто пружина у него под задницей была — слегка красноватый от волнения, и зарядил:
— Как вы, выдающийся хирург, можете работать в стране, стонущую под гнетом самодержавия? Обслуживать преступников, которые порабощают целые народы?!? Вы не слышали о последнем погроме евреев в Кутаиси⁇
Короче, понеслось дерьмо по трубам. Я дождался конца гневного спича, и отметил, что всенародной поддержкой тезис не пользовался. Так, с четверть аудитории примерно захлопали смелому коллеге, да и то без особого энтузиазма. А как же, помню, кто в двадцать лет не был коммунистом, у того нет сердца, кто остался им в тридцать, у того нет головы.
— Спасибо за вопрос, коллега, — повысил я его в звании. — Ответ на него довольно прост, и вам он должен быть знаком.
Когда-то я выучил наизусть текст клятвы Гиппократа. Исключительно с целью затыкать рот попрекающим докторов родственникам пациентов. Хорошие там слова, особенно про учителя и про бесплатное лечение.
Смелый студент чуть удивленно смотрел на меня, и я продолжил: