Так, заодно и беспорядок пресеку.
— Антонов! Тебе мало досталось? Кто разрешил открывать окно? Закупоривайся немедленно!
— Женя, это я.
Нда, промахнулся, голос не мужской ни грамма. Это у нас соучредительница «Русского медика», госпожа Талль. О, барышня совсем эмансипированной стала — в руке зажженная папироска. На перекур, значит, выползла - попускать дым в небо. После приезда с Викой встретиться не довелось, не до того было.
— Да хоть митрополит Московский Сергий! Или тебе отдельно объяснять надо?
Окно закрылось, но Вика высунула голову в форточку.
— Поговори со мной, Женя. Мне тут так страшно...
— Маску надень сначала. И не вздумай снимать!
Ладно, побуду психотерапевтом-любителем. Всё равно Шувалова ждать еще неизвестно сколько — никто не знает, когда удастся со службы слинять. Высочайший визит, все планы рушатся мгновенно.
— Женя, я так виновата, прости, пожалуйста...
Она что, думает, я сейчас скажу «говно вопрос, ничего такого»?
— Виновата. И наказание понесешь - Прощеное воскресенье прошло давно. Вы вдвоем, минуя мои запреты... Впрочем, не хочу сейчас об этом, слишком зол!
Мы помолчали, каждый думая о своем. Остыл я быстро, из-за туч выглянула полная луна.
— Ладно, чего молчать. Давай, рассказывай, как жизнь, фотоателье? Или что ты там открыть хотела?
Вика тяжело вздохнула:
— Жизнь... Не поверишь, все ужасно. Фотоателье открыли, да что-то не получили тот доход, на который надеялись. Только в новые долги влезли.
— Ты же с “Русского медика” акционерные выплаты получаешь! - удивился я. - И большие!
— Там маман все забирает. Веришь — руки опускаются, ничего делать не хочется. Матвей пить больше начал...
Ой, дайте мне срочно носовой платок запасной, этого не хватит! Она что, надеется, что я жалеть Матвея начну? С чего бы? Каждый, как говорится, кузнец. Что накуешь, то и получишь. А то этот деятель не пил, когда знакомился с Викой? Помню отчет Жигана — пьяница и бездельник, ни на одном месте долго не держится. Творческая личность, ага. А как поиски способов расширения сознания дойдут до использования известных веществ, тут и суши весла. И не вовлечет ли он в эксперименты подругу? Как же я прозорлив был, когда вписал в устав «Русского медика» невозможность продажи пая мимо меня! То есть возжелай кто продать долю, первое предложение — мне. И только если я буду настолько болен психически, что не захочу, тогда всем остальным.
Я даже не пытался поддерживать светскую беседу. Так, отвечал на вопросы — про Германию, кайзера, икс-лучи. Никаких секретов. Вот только про великокняжескую чету не поинтересовалась Виктория Августовна. Вообще ни словечка. Ревнует, что ли, до сих пор? Да на здоровье.
К счастью, зацокали копыта на въезде во двор. Шувалов приехал. Я наскоро попрощался, велев не забывать про самоконтроль, и поторопился встретить гостя.
— Никак мы с вами не расстанемся, граф, — я успел подойти к экипажу ровно в тот момент, когда Павел Павлович опустил ногу на землю.
— Рассказывайте, что за срочность. Вроде совсем недавно расставались, ничего не предвещало.
— Простите, не приглашаю внутрь, у нас там... карантин. Обнаружили опасную заразу, закрылись на обработку.
— И хорошо. Я, знаете, больницы эти ваши... Не люблю, короче. Так что за дело?
— Давайте в беседке посидим. Можно чай организовать.
— В ушах уже булькает, извините за прямоту.
— Что же. Граф, я прошу вас быть моим секундантом, — сказал я официальным тоном, и даже выпрямил спину в попытке встать смирно ради ритуала.
Шувалов аж руки развел в стороны - так удивился.
— Конечно, почту за честь. Я вас знаю как человека достойного. А с кем дуэль?
— Граф де Монтебелло.
— Французский посланник?! Да уж, умеете поразить... — адъютант достал записную книжку, карандаш. — Могу я спросить, а что случилось? И каковы желаемые условия дуэли?
— Он вломился в мой кабинет, начал разговаривать со мной... В непозволительном тоне, скажем так. Почему-то решил, что я отговорил государя участвовать в балу. Мне, конечно, лестно, что я пользуюсь таким авторитетом... Короче, я попросил графа выйти, он снова начал говорить гадости. И я... оскорбил его действием...
— Как? — граф аж подобрался весь, ноздри раздулись, глаза заблестели.
— Спустил с лестницы.
— Вы? — Шувалов захохотал, даже ладонями по коленкам ударил, как простой мужик. — Этого индюка? Дайте, я пожму вашу руку! Хотел бы я видеть, как вы его оскорбляли действием! Да и не я один, поверьте! Я посланников много видел, но этот самый чванливый!