По дороге в отведенную мне комнату встретил Шувалова. Редкая птица, видел его в день приезда, а потом пару раз мельком.
— Здравствуйте. Что это у вас? — спросил он, пожав мне руку.
— Хочу письмо невесте написать. Но таланта к этому не имею. Вот, решил воспользоваться помощью.
— Верните назад, — вынес свой вердикт граф, посмотрев на обложку. — Это для приказчиков и счетоводов. В знак нашей дружбы я помогу вам. Десять минут — и готово. Поверьте, ваша Агнесс вставит это послание в рамочку и будет показывать внукам. А за это вы сыграете со мной партию в биллиард.
— С этим у меня не намного лучше, чем с эпистолярным жанром, — предупредил я.
— Ничего страшного, побеседуем, расскажете еще что-нибудь веселое.
Лизы будто и не было в доме. То ли пряталась от меня сознательно, то ли проводила время по церквям и иным богоугодным заведениям — не докладывали. Вчера вот за ужином встретились, но кроме обычного застольного трепа, да и то, по минимуму, не услышал. Обиделась на меня за что-то? Попробуй, пойми этих женщин. Вчера еще в глаза глядела, а нынче всё косится в сторону, прямо как у классика. Нет, пятый день тут торчу, а будто на острове. С прислугой разговаривать не о чем, у них словарный запас мизерный, кроме «Да, ваше сиятельство» и «Нет, ваше сиятельство» мало что услышишь. Сергей Александрович готов обсуждать только Сашкино здоровье, да и то — постоянно утверждает, что устал и много хлопот по делам Госсовета
Мне бы статью какую написать — например, про вред женских корсетов или еще что умное, но ничего толкового в голову не лезло. Тоска. На шестой день, после одинокого завтрака снова посидел с сыном, зафиксировал в очередной раз, что кроме слабости и вялости ничего нет. Младенцы и так большей частью дрыхнут, просыпаясь в основном для еды и сигнала о грязных пеленках. А тут после такой болезни… Так что оставил пацана с сиделкой, и пошел в библиотеку. Вдруг удастся найти что-то приемлемое.
Полез по стремянке посмотреть, что там спрятано на полках повыше. Мало ли, какой-нибудь Фаддей Булгарин попадется, говорят, хорошо писал, пользовался заслуженной популярностью. А Пушкин его не любил из-за ревности к успеху. И вдруг снизу услышал:
— Женя.
Блин, нельзя же так внезапно! Эта стремянка не очень устойчивая, а травматология сейчас в сильно зачаточном состоянии! С большим трудом удержался.
— Ваше Императорское высочество, — завел я шарманку, опасаясь, что могут присутствовать тайные собиратели подробностей великокняжеской жизни.
— Спускайся. Никого нет. Одна сиделка сейчас с Сашей, и дворецкий на задний двор ушел.
Странное это дело — такой огромный дом, и никого нет? Наверное, надо было сильно постараться, чтобы под благовидными предлогами такую толпу разогнать.
А выглядит Лиза сейчас — вот прямо один в один в Пятигорске такая же была, после знаменитого сражения с полчищами собак. Румянец на все щёки, грудь вздымается, будто только что метров двести на результат пробежала. К чему бы это?
— Быстро и тихо. За мной, — скомандовала она, схватив меня за руку. Спустя несколько ударов сердца мы оказались в спальне.
Глава 5
ОБЪЯВЛЕНIЯ. ЖЕРЕБЕЦЪ продается за сходную цѣну исключительно для завода. Демидовъ пер. д. 4, контора Воронина. Тутъ же продаются очень красивые козелъ и коза.
ОБЪЯВЛЕНIЯ. Псковская Губернская Земская Управа вызываетъ желающихъ занять должность фельдшерицы-акушерки при губернской больницѣ; жалованья со столовыми 344 ₽ 76 коп. въ годъ и готовая небольшая квартира.
СТОЛИЧНЫЯ ВѢСТИ. Одинъ изъ москвичей, нѣкто г. Лесли, предпринялъ поѣздку въ Нижнiй-Новгородъ на экипажѣ съ бензиновымъ двигателемъ.
МОСКВА. Графъ Орловъ-Давыдовъ пожертвовалъ 6,000 ₽ на призрѣнiе сиротъ, оставшихся послѣ погибшихъ на Ходынкѣ.
ОДЕССА. 5-го сентября совершена закладка зданiй для медицинскаго факультета, близъ университета.
Где-то с неделю почти каждый день я вяло размышлял на тему — являются ли изменой мои постельные утехи с Лизой? С одной стороны, помолвка с Агнесс уже случилась. С другой — свадьба еще не состоялась, формально обязательства хранить верность я не взял.
— Я все понимаю! — поддерживала меня в этих терзаниях княгиня в одну из последних встреч. — Но когда я рядом с тобой — душа просто поет!
Ага. А в животе бабочки порхают. Знаем, плавали. Самого потряхивает от адской смеси адреналина, окситоцина, пролактина с вазопрессином, и прочих серотонинов. Но чувство, что меня, мягко говоря, используют, никуда не пропадало.