— Почему они у вас без шлемов? — поинтересовался я у управляющего, переиначив каску. Пластика еще нет, поэтому все только из железа.
Тот удивленно посмотрел на Степана Карловича.
— Если что-то упадет сверху, даже тяжелый болт, — я постучал себя по голове. — Пробьет череп.
— Действительно, — Ратник задумался. — Можно наклепать железных шлемов.
— Я теперь имею отношение к военной медицине, — шум вокруг оглушал, пришлось добавить громкости. — Могу попробовать договориться, чтобы шлемы были закуплены армией в резервы. Обеспечите себя, армию и другим заводам на продажу.
Опять полное непонимание в глазах. Ладно, расшифруем.
— Самые тяжелые ранения — в грудную клетку, живот и голову. Если шлем сможет остановить осколок снаряда или пулю на излете, то во время войны медикам работы будет меньше.
Управляющий почесал в затылке, вздохнул:
— Надо же утвердить образец…
— Я нарисую и пришлю с нарочным.
— Пожалуй, мы сможем сделать на прессах такие шлемы. Особых трудностей не предвижу. А уж если военное министерство оплатит…
— Ну и отлично! — я потер руки, повернулся к инженеру. — А что насчет двигателя лодки?
Степан Карлович тяжело вздохнул:
— Немецкий инженер Дизель обещает закончить свой мотор на жидком топливе только в начале следующего года. И это будет экспериментальный образец. Потребуются дополнительные испытания.
Я пожал плечами:
— Не вижу трудностей. Давайте испытывать.
Мы прошли дальше, к месту, где готовились внутренние отсеки. Я заглянул в один из них — там было пусто.
— Водоизмещение составит сто двадцать тонн, — продолжал Степан Карлович. — Лодка сможет погружаться на глубину до ста метров. Экипаж — семь человек.
— А скорость?
— Пока не могу ничего сказать. На электромоторах под водой совсем небольшая. Три или четыре узла. Что выдаст двигатель на поверхности — поймем в ходе испытаний.
Я посмотрел на схему лодки, прикрепленную к стене. Разумеется, ничего не понял.
— Когда вы планируете завершить строительство? — спросил я, не в силах скрыть нетерпение.
Ратник переглянулся со Степаном Карловичем: — При благоприятных условиях, через полтора года. Но вы понимаете, князь, в нашем деле всегда нужно быть готовым к непредвиденным обстоятельствам.
— Многое будет зависеть… — Джевецкий замялся, — от финансирования. Если перебоев с оплатой не случится…
— Не будет!
— Тогда мы постараемся сдать лодку даже быстрее!
Я кивнул, понимая, что создание такого сложного механизма — процесс непредсказуемый. Особенно все, что касается дизеля. Фактически сам мотор у нас будет дай бог летом следующего года.
— Кстати! — встрепенулся управляющий. — А как вы планируете назвать сей подводный аппарат?
— Агнесс, — твердо ответил я.
Нет, не будет никаких Наутилусов-Пампилусов, Акул и так далее.
— Хорошее имя, — поддакнул Джавецкий.
— Ну что же… Все выглядит замечательно. Я могу сказать пару приветственных слов рабочим? Заодно объявлю премию в пять тысяч рублей за досрочное окончание. На всех.
— О! Это будет замечательно! — Ратник заулыбался, инженер так и вовсе расцвел. — Сейчас соберу смену.
Глава 8
ВЛАДИВОСТОКЪ. По словамъ «Дальняго Востока», военный штабъ устраиваетъ для офицеровъ обученiе китайскому, японскому и корейскому языкамъ.
ЛИНДВИЛЛЬ. 3,000 забастовщиковъ серебряныхъ копей съ ружьями и динамитомъ напали на копи Эмметъ, въ Колорадо. 5 чел. убито, многiе ранены; произведено много матерiальныхъ поврежденiй. На ноги поднята вся милицiя Колорадо.
ФРАНКФУРТЪ-НА-МАЙНѢ. Въ общемъ собранiи соединенныхъ секцiй създа германскихъ естествоиспытателей и врачей докторъ Розенбергъ изъ Берлина сообщилъ о новомъ методѣ сохраненiя пищевыхъ продуктовъ, дезинфекцiи, стерилизацiи, а так-же лѣченiя инфекцiонныхъ болѣзней, особенно туберкулеза, неизвѣстнымъ до сихъ поръ соединенiемъ альдегида.
ЛОНДОНЪ. Англiйскiй банкъ повысилъ дисконтъ съ 2½ на 3%.
Хорошо посидели накануне. Удалось очень удачно пройти по тонкой грани, отделяющей чувство «отлично погуляли!» от утренней мысли «и зачем я вчера так нажрался?». А так — легкий сушняк, небольшое головокружение и незначительная мышечная слабость. Большая кружка чая, контрастный душ, зарядка и медитация гарантированно спасут меня.
Прошел в пустую комнату, в которую всё никак не соберусь хоть какую-то мебель сунуть. Улыбнулся, вспомнив, как Владимир Александрович рассказывал, что я чуть не в общежитии приютился, «в комнатах при больнице». А у меня отдельная площадь для занятий спортом. Но в особняке места еще больше. Флигель в саду приспособить можно частично, в холодное время года туда прятаться. А это примерно десять месяцев из двенадцати, если судить по местной погоде. Агнесс, наверное, займет тот кабинет, что из дубовой гостиной налево…