— Откуда сей рецепт? Позвольте полюбопытствовать.
— Архив Талля — также тихо ответил я — Профессор очень близко подошел к стабилизации кислоты.
Спустя двадцать минут содержимое колбы остудили, добавили для верности ледяной воды, и на дно осели совсем невзрачные с виду кристаллики.
— И что у нас получилось? — задал наконец мучивший всех вопрос Романовский.
— Как всегда, слава, деньги и почет, — ответил я. — Эффективное жаропонижающее и обезболивающее средство. Иван Николаевич, кристаллики промыть, провести рекристаллизацию этанолом. Премию получите, — я посмотрел на часы, — сегодня же.
А я думал, он улыбаться совсем не умеет — серьезный, сосредоточенный. А как про дополнительную оплату услышал, так сразу и радость на лице. Рублей пятьсот выдам, такое дело провернули!
— Я, с вашего позволения, домой. Спать хочется, хоть спички вставляй, чтобы веки не закрывались, — встал Дмитрий Леонидович и смачно потянулся, до хруста в суставах.
И в этот самый момент громко треснула колба, которую оставили возле горелки. Испортили Романовскому всю малину, не дали завершить упражнение. Хорошая точка получилась.
После этого «забега», я вернулся домой и сразу лег спать. Сил уже не было даже принять ванну. Едва закрыв глаза, я оказался в странном месте, похожем на гигантскую библиотеку. Бесконечные ряды книжных полок уходили вверх, теряясь в темноте. Все это здорово напоминало мне зал библиотеки Клементинум в Праге, оформленный в великолепном барочном стиле. Когда-то, совсем давно, в прошлой жизни я там был на экскурсии. И поразился невероятной красоте.
Сейчас же я стоял на странной узкой платформе… парящей в воздухе! Нет, такого в Клементинуме точно не было. Наверное, так выглядит Вавилонская библиотека, описанная Борхесом.
Вдруг я услышал мяуканье. Обернувшись, я увидел очень знакомую морду. Мейн-кун по кличке Барсик. Та самая зверюга, что улегшись на моей груди, отправила меня в прошлое. Но это не был тот Барсик, которого я помнил. Мой был дымчато-серым, у этого шерсть переливалась всеми цветами радуги, а глаза светились, как два маленьких прожектора.
— Привет, — произнес мейн-кун человеческим голосом. Приятный такой мужской баритон. В опере петь можно — Я твой гид в мире снов. Следуй за мной.
— Ты умеешь говорить⁇ Белый кролик тебе не родственник случайно?
— Иди за мной!
Барсик прыгнул на соседнюю платформу. Потом еще на одну. Я последовал за ним, перескакивая с одной платформы на другую. Каждый прыжок казался невероятно длинным, но я почему-то не боялся упасть.
— Куда мы идем? — спросил я мейн-куна.
— Мы ищем книгу твоей жизни, — ответила шерстяной. — Она где-то здесь, среди миллионов других.
— А зачем она нужна?
— Ты заблудился. Книга поможет тебе найти правильный путь.
И сейчас я проснусь в своей старой больничной койке с БАСом и прочими прелестями! Пожалуйста, нет!
Тем временем мы продолжали прыгать по платформам, пока не оказались перед огромной черной книгой размером с дверь. Барсик прыгнул на нее и начала царапать обложку.
— Открой ее, — произнес мейн-кун.
Я засомневался, даже попытался шагнуть назад, но как это часто бывает во сне, не смог сдвинуться с места.
— Ну же, быстрее!
И что делать? Черт с ним, будь что будет! Я потянул за обложку, и книга раскрылась. Внутри оказался не текст, а движущиеся картинки — сцены из моей жизни. Я увидел себя ребенком, подростком, взрослым. Смог посмотреть, как умираю, придавленный мейн-куном. То еще зрелище…
— Теперь ты можешь изменить любую страницу своей жизни, — сказал Барсик. — И найти свой путь в новой жизни. Но помни, каждое изменение повлечет за собой последствия!
Я задумался. Было так много моментов, которые хотелось изменить. Но стоит ли?
Пока я размышлял, мейн-кун вдруг начал расти. Он становился все больше и больше, пока не превратился в огромного тигра с радужной шерстью.
— Время истекает, — прорычал он. — Выбирай!
Я в панике начал листать страницы книги, но они теперь двигались сами по себе, как в ускоренной перемотке. Картинки мелькали так быстро, что я не мог ничего разобрать. Наконец, меня это достало и я захлопнул обложку.
— Не буду!
Тигр-Барсик зарычал так громко, что платформы вокруг нас начали рушиться.
— Выбирай!
— Нет!
— Хорошо. Но помни! Кто хочет, того судьба ведёт, кто не хочет, того тащит.
Тут я проснулся, открыл глаза. Посмотрел вправо, влево. Фу… я все еще в девятнадцатом веке!
Сереет уже за окном. Можно, конечно, попытаться уснуть. Но с утра надо вызвать присяжного поверенного, подать заявку на привилегию, чтобы к разговору с немцами хоть что-то на руках было. Телеграфировать Келеру, об изменении планов на пенициллин… Ничего страшного не случилось, пока они там достроят, у нас уже инсулин…