В институт я звонил, вроде с Бунаковым в порядке всё, кишечник работает, газы отходят. Невропатолог приглашенный больших изменений не нашел. Заеду туда, посмотрю, как он. Вот озадачу сейчас всех, и вперед. Вон, Семашко хмурый сидит, развеселю парня, поручу проект приказа писать. Ума много не надо — шаблон есть, задачи я ему обрисую, пусть тренируется.
— Вам телефонирует его высокоблагородие лейб-акушер Отт, — доложил секретарь.
После нехорошей истории с воротником Дмитрий Оскарович уцелел. Специалист он хороший, и Императорский клинический повивальный институт возглавляет заслуженно. И я склонен верить, что не разобрался человек, пустил дело на самотек, а исполнители подвели. Он и прощения потом просил. Дружбы между нами не завязалось, но встречаясь в институте Елены Павловны, где он был профессором, всякий раз раскланивались.
— Слушаю вас, Дмитрий Оскарович! — крикнул я в трубку. А иначе могут на другом конце и не расслышать.
— Евгений Александрович, здравствуйте. Мне надо с вами проконсультироваться. Срочно.
— Я на службе буду еще час примерно. Потом на Кирочную, в институт Елены Павловны.
— Подожду вас там.
Знаю я, о чем консультация. Но сначала послушаем, что говорят умные люди, специалисты своего дела.
Отт на улице стоял, не вытерпел. Солидный дядька, а как пацан на дорогу выглядывает.
— Здравствуйте, Евгений Александрович! Уже заждался! Пойдемте ко мне в кабинет, там поговорим.
— Здравствуйте, Дмитрий Оскарович. Я же предупреждал, что на службе буду какое-то время. Даже раньше планируемого подъехал. Ладно, рассказывайте, в чем беда, мне еще пациента посмотреть надо, вчера оперировали.
— Да, тут уже все уши прожужжали, что вы с Николаем Васильевичем какую-то уникальную операцию делали.
— Было дело.
— Меня вызвали к Её Императорскому высочеству Елизавете Федотовне, — заговорил Отт, как только закрылась дверь в кабинет.
— Нужна помощь с моей стороны? Вроде недавно я разговаривал с Великой княгиней, никаких жалоб она не предъявляла.
Вроде получилось сыграть неведение. Или Отт не заметил.
— Она говорит о каком-то способе, который позволяет определять беременность на ранних сроках. Какие-то лягушки. Понимаю, что это может быть фантазия княгини, но приходится потакать ее капризам…
— Никакая не фантазия. Именно так была подтверждена первая беременность Её высочества. Как раз на ранних сроках.
— И что же это?.. Какие-то народные приметы?
— Научно обоснованный метод. У меня привилегия оформлена. Всё никак не соберусь статью написать.
— И в чем же суть исследования? — скептически спросил Отт.
А ведь не хотел выпендриваться. Пока лейб-акушер рожу кривить не начал. Как говорится, не вынесла душа поэта.
— Рубль, — спокойно сказал я.
— Какой рубль? — удивился Отт.
— За право пользоваться сведениями я у всех прошу рубль. Вот с морковным супом так было, и с лягушками тоже. Вы мне платите, я вам рассказываю. Хотите официально оформить — через кассу «Российского медика». Моховая, семь, со двора, трудно не заметить. Работает с восьми до девятнадцати, перерыв…
— Да в самом деле, Евгений Александрович! Мы с вами не в бирюльки играем! Речь идет о здоровье члена августейшей фамилии!
— А вам рубля на это жалко.
— Черт-те что творится! — крикнул раскрасневшийся лейб-акушер. — Вот вам три рубля! Надеюсь, этого хватит?
— У меня нет сдачи, Дмитрий Оскарович, извините.
— Потом отдадите!
— Нет, я так не могу. Разменяйте где-нибудь, не знаю. Одолжите у сотрудников.
Отт схватил свой трояк, и убежал из кабинета. Жестковато, наверное, с ним поступил, но очень уж меня разозлило его презрительное отношение. Пусть побегает, это полезно для здоровья.
Вернулся минут через пять, рассерженно щелкнул целковым по столу.
— Рассказывайте.
— Вы, Дмитрий Оскарович, не обижайтесь. Дело принципа. Метод прост, всё, что для него надо — самец лягушки и моча обследуемой. Я допустил, что при наступлении беременности в женском организме начинают вырабатываться специфические вещества, которые должны вызывать реакцию у самца. Вот, собственно, и всё обоснование. У вас объектов для исследования полно, можете проверить…
Генерал держался молодцом. Красавчик. Чуть не умер, тяжелейшую операцию перенес, в перспективе — кроме протертых супчиков ничего больше из еды, а всё равно бодр. Ну, насколько позволяет его состояние.
Желтуха еще не начала уходить, рановато, ждем, когда перистальтика кишечника устаканится. Тогда и уходить начнет, да и то, иногда по несколько месяцев держится. Бледный, конечно, хотя кровь переливали, да и так капельно внутривенно инфузия идет. Рана чистая, при мне перевязку сделали. И температура всего тридцать семь с малюсеньким хвостиком. До празднования победы еще далеко, первые сутки только. И вслух я ничего говорить не буду, так, покивал, поугукал, и все. Лишь бы не спугнуть удачу.