Фрау Шелике было плевать на то, как они продавали ее станки. Что за беда, если директор получит процент в виде премии? Станок, добротный немецкий станок крепко встанет на бетонный фундамент в цеху оборонного завода любимого города, а этим вполне можно гордиться — думал Леха.
Да еще вышел скандал с Аллочкой; что за день рожденья без невесты? Но любил Леха ревностных ценителей халявной выпивки (сам был таким) и дразнить их дальше не пожелал — вот и назначил первое мая.
Первая стопочка — в узком кругу. Осадить минералочкой. И жирненькой рыбкой, и кусочком копченого сала в еловом дымку, и хрустким огурчиком. Всего понемножку.
Аллочка считала, что Леху спаивает Вася. Васькина жена жаловалась своей матери, что бедный Вася работает головой, а подрабатывает печенью. Возможно, Васька и Леха просто действовали друг на друга, как катализатор. Так ли, иначе — пьянка пошла.
Первый час Леха упустил. Как-то натянуто начинается общение. Еще Вася, ведший стол, не дошел до тоста за родителей. Еще треть гостей искала клуб, сбившись с пути, или подгоняла у зеркала в прихожей у себя дома своих женщин, бессильных покончить с косметикой. Еще рано было подавать основное блюдо; но то ли вчерашние дрожжи поднялись, то ли Первомай так действовал, то ли это просто была весна; вдруг незаметно все набрались. И застольная привольная беседа потекла свободно и легко, как в узких переулках вечерний сумрак. Они говорили о прошлых и будущих пьянках, о недоступных женщинах и слишком дорогих автомобилях, о радужных перспективах, за которые охотно, много и часто пили.
Охранник вытащил Леху на берег:
— Там паренек на вахте… — Он наклонился еще ближе к Лехину уху. — Утверждает, что к вам. Но в списке его нет.
— Идем. — Леха сразу поднялся.
Отставной капитан внутренних войск не имел встроенного правового сопроцессора, позволяющего милиционерам его возраста безошибочно определять, кого бить нужно, кого не нужно, а кого нельзя; кого держать и не пущать, а кому и руку под козырек — оказать уваженье; тех незаметных навыков, что позволяют нести службу приятно и не зазорно, себе и людям на радость. К сожалению, капитан этих хитростей не знал и оттого жил по уставу. Иначе он бы уладил проблему сам.
Когда они вышли за двери зала и остались в коридоре вдвоем, Леха на секунду остановился. Посмотрел в окно. Под влиянием выпитого у него в голове сложилась странная иллюзия: будто весь мир собрался внутри стен уютного зала, обтянутых зеленой рельефной тканью. Белая скатерть, столовые приборы, звон вилок и ножей, музыка, лица друзей, знакомых и просто приятных людей — и ничего больше вокруг нет.
Но стоило выйти в коридор, и Леха был вынужден признать, что это лишь только иллюзия, что большой мир по-прежнему существует, в нем полным-полно людей, которым до Лехи дела нет, а ему нет дела до них. Планета все так же кружится и летит сквозь вселенную, как и миллиард лет назад, и делает это неизвестно отчего и зачем.
Коридор кончился. Теперь по лестнице надо спуститься вниз. Две карликовые пальмы в авангардных гнутых горшках по сторонам прохода точно два куцых плейбоевских хвоста. Один короткий пролет лестницы, поворот. Чтобы воздуха было больше, архитектор здесь стену всю забрал в зеркала. Там, перечеркнутые в поясе красным поручнем, два человека спускались на первый этаж. Впереди шел худой мужик в дешевом черном костюме, на шаг за ним — пьяный громила выше его на две головы. Леха качнулся, засмотревшись на себя схватился за стену.
Вот и холл.
— Здорово! — Леха с удовольствием притянул к себе худого, длинного и кудрявого парня, бывшего соседа по школьной парте. Хлопнул по спине.
— С днем рождения, Леш.
Леха кивнул и принял упакованный в подарочную плотную бумагу с красными драконами компакт:
— Спасибо, Антош. Погоди минуту, я разберусь со списком. Там что-то напутали.
В перегнутом пополам листе с черным столбиком фамилий Антона не оказалось. Но ведь он там был! Леха помнил, как сам вписывал его своим аккуратным крупным почерком и под последней буквой, кончавшейся на «у», вытянул вниз круглый росчерк.
Проблему создала клубная секретарша Леночка. Вчера вечером Лехин список попал в ее наманикюренные ручки, потому что охране список полагалось отдавать перепечатанный и заверенный подписью менеджера. Безопасность — превыше всего.
Восемнадцатилетний ребенок Леночка работой дорожила. Хотя вопрос «Нравится ли тебе работа?» вызывал у нее искренний недоумевающий смех: в этом смысле она полностью фригидна. Новое поколение классно себя чувствует в нашем мире. Но слово «работа» для них лишено такого качества, как «удовольствие». «Это же работа. Какое от нее может быть удовольствие?» — искренне округляла Леночка красивые глаза.