Никак не могла понять: в чем ее обманули? Где обещанная нескучная работа в КБ, где малогабаритная, но все-таки своя, квартира, где отпуск на море, где законный престиж? Ее место там. Почему она здесь? Какого черта она моет полы этому буржую?
Вот в этом она ошибалась: Леха не был буржуем. Средний класс. Они называют себя Средний класс.
Люто ненавидела Леху Маша-вторая. Почувствовав однажды странный привкус в сваренном ею борще, Леха отложил ложку и призадумался. Стоит ли блестящий унитаз такого риска? Нет. Не стоит. Запил кусок хлеба стаканом налитой из-под крана воды и Машу-вторую рассчитал.
Третья Маша, что прислало Бюро, отличалась бездной в вечно блестящих глазах. Работать она не желала вообще. Когда Леха на это ей ненавязчиво намекнул, она присела на угловой диван в кухне и просто и доходчиво объяснила, какие именно специальные услуги по части секса и S&M она оказывает.
Минуты через две Леха справился с красными щеками. Машкину маркетинговую тактику он высоко оценил: продвижение товара хоть и не очень тонко, но просчитано. Чувствуется интеллект. Для дилетанта это круто. Поэтому Машу-третью Леха не просто выгнал, а порекомендовал соседу сверху. Что-то сильно мужик начал шуметь по ночам. Спать не давал. Да и вообще был занудой. Там Маша с мерцающими глазами задержалась на месяц.
К этому времени Лехины родители нашли ему Анну Ивановну. Всю жизнь отработала она в бухгалтерии маленького заводика. Была общественницей и профсоюзной активисткой. Поэтому спросить с нее за вывоз на дачный участок досок, в которые упаковывали продукцию, было некому. Новые времена развеяли заводик с вечно пьяными работягами в прах.
Брала она мало, работала много, убирала чисто. Они с Лехой были довольны друг другом.
Закончив с ванной, Анна Ивановна сняла перчатки. Присела в углу кухни, выпила стакан воды. От химии в горле все пересохло. И кровь к голове приливает. Но Анна Ивановна не могла находиться в покое.
Из холодильника на стол вытащила двенадцать пустых и не очень судков из нержавеющей стали. Наверху, там, где под скобку продевается съемная ручка, тонкая гравировка: «Кафе „Жасмин“». Сложила один на один в две сумки. Посмотрела на часы — 9:00. Татьяна уже открыла кафе. Сейчас отнесем судки, потом надо браться за пылесос. Как раз хозяин проснется.
Над ухом по холодильнику громко шлепнул тапочек. Анна Ивановна уронила сумки на пол. Осторожно обернулась направо: к гладкой поверхности прилип раздавленный таракан. А сзади, в коридоре, — никого не было.
Дышать стало нечем. Села на стул, полезла в нагрудный кармашек за валидолом. Совсем, старая, с катушек съехала. Что за блажь с утра мнится?
Кто-то снова хихикнул под потолком. Истеричная и вульгарная женщина. Шлепок. И на растянутый на коленях фартук упал раздавленный таракан.
Анна Ивановна не смогла встать со стула. Перекрестилась. Помирать ей было никак нельзя.
Тысяча долларов, отложенная ею с дедом на похороны, неделю назад была истрачена на рытье колодца на дачном участке. Душа противилась трогать эти деньги. Но без воды все посаженные в парнике огурцы загнутся. Сухое лето обещают.
На маленькую деревню хватает одного колодца. Но на каждом садовом участке в шесть соток роют свой. Потому что там живет особый народ, всю жизнь отработавший вместе, но не способный к кооперации напрочь. Они никому не верят и оттого все сами по себе.
На крошечном участке Анны Ивановны стоял теперь настоящий колодец, семь бетонных колец, и на три нижних всегда была вода. Через год в засунутые в швы тряпки заплывет глина и бетон срастется в монолит. Чистая, светлая вода. Если б не эта нужда, разве стала бы Анна Ивановна работать в свой возраст?
Тем не менее сейчас ей помирать было нельзя. Да и с катушек съезжать тоже. Хороший Леха хозяин, платит очень аккуратно, всегда вовремя — не то что на заводе в последнее время. Но с нечистой силой (Анна Ивановна ничего в ней не понимала, но знала, что хихикающая сила хорошей быть не может) связываться нельзя.
Написала записку и выскочила из квартиры, оставив ключи изнутри в замке. Прикрыла дверь. Щелкнул замок. Попробовала потянуть дверь на себя. Не идет. Значит, закрылось.
Пусто на улице. По асфальту ручьем течет грязная вода. Только что прошла поливальная машина. Там, где «Кзирэкс» выгораживает красными полосатыми стойками место для парковки машины директора, Анна Ивановна свернула в арку. Подошла к гладкой зеленой двери без вывески. Нажала черную круглую кнопочку звонка.