Леха включил скорость, чуть отпустил сцепление. Поджал тормоз. Держит. И вдруг заглушил движок.
— Знаешь, — сказал он чуть виновато, — мне трезвому страшно. Поехали на машине, а?
На обратном пути старенький Максов белый «жигуль» летел, как ракета. Очень уж ребятам не терпелось. Они так и не доехали до дома. Остановились на обочине за шлагбаумом у переезда, уже почти въехав в поселок. Разложили на помятом капоте припасы и принялись выпивать и закусывать.
Душный ветер принес им сумрак. Густая летняя синь осела по краю небес. Редкие прогуливающиеся перед сном дачники здоровались; кое-кто из молодежи присоединялся. Но не надолго: у всех на этот вечер были какие-то планы.
Леха стоял у левого колеса, Макс у правого. Об радиатор облокотилась миниатюрная девушка Светка. Они сдвинули стаканы, где на три пальца был налит коньяк. Опрокинули, скривились.
— Я говорил, не надо покупать коньяк в Одинцово, — переведя дух, едва слышно сказал Леха.
— Не все ж вам водку жрать, — мягким голоском ответила Светка. Она развернула шоколадку и поломала плитку на много мелких кусков. Отправила самый большой в рот.
— Да. Но за водкой поедем потом, — резюмировал Макс. Особенно тепло посмотрел на Светку. Она была ровесница Лехи. Много лет назад именно эта лошадка в первый раз отвезла его в рай. Что и позже неоднократно проделывала самым исправным образом. Но последние времена все больше разводят их в разные стороны. Порознь. С возрастом мы все становимся порознь. А жаль. В молодой поросли, что наводнила округу, душевности мало. На секс они смотрят, как на полезный для души и тела спорт. Их шепот «Я люблю тебя» на сбившемся дыхании чаще всего значит «Мне нравится с тобою трахаться». Ничего больше. Ничего сверх. «Вот мы, в наше время…» — думал Макс, глядя вдоль дороги. А было ему двадцать пять лет.
Леха кашлянул и разлил коричневую жидкость снова.
— За перспективы, — сказал Макс, счищая шкурку с кусочка колбаски.
— За радужные перспективы! — добавил Леха, поднимая стакан.
Светка коротким движением перебросила коньяк в себя. Брр, не иначе, как в Одинцово ракетное топливо разливать начали… Отчего-то обернулась назад. Дорога подымалась в гору. Желтые круги домашнего света клали на нее фонари, один за другим. Слева в темноте полулиства слилась в темную стену. Справа сосны, между ними дома, поодаль друг от друга. Кое-где в окнах горит свет. Своим чуть раскосым глазом Светка разглядела тонкую фигурку метрах в тридцати:
— Ребят, я вас сейчас с такой девчонкой познакомлю! Маш, привет! Давай сюда… Маш, это же я!
Девушка медленно шла в их сторону.
— Маш, познакомься, это вот Леха, это Максим…
Макс церемонно кивнул — рот у него был набит колбасой. Не открывая дверь, он просунул руку через опущенное стекло и залез в бардачок. Достал серый алюминиевый стаканчик.
Обычно, отправляясь в лес, они прихватывали посуду из дому. Но отчего-то она все время билась. Тогда дед Максима выдал ему походный комплект из алюминия. Но и он продержался не долго: несмотря на все ухищрения, стаканчики терялись один за одним. Сегодня с утра Макс пошел в лес, первый раз в этом году. И надо же, увидел под кустом свой стакан. Старый соратник за зиму ничуть не потемнел. Помыть его Макс помыл, ну а дальше, что ж, водка простерилизует.
— Да я не пью…
— И мы не пьем, — коротко хохотнув, сказал Максим. — Тут и пить-то нечего!
Леха разлил. Поднял стаканчик:
— Ну, Маша, за знакомство.
— Я не Маша. Я Оля.
— Тоже неплохо, — ответил Макс. Поднял стаканчик на уровень глаз (чокаться здесь было не принято):
— Очень приятно, что мы познакомились с тобой, Маша. Ой, черт, Оля. Ну, все равно, очень приятно.
И выпил. Выпил и пристально посмотрел на девчонку. Не видал он такой красавицы в поселке. Она из новой генерации, ей только минуло восемнадцать лет; до этого вечера они были для нее слишком взрослыми, а она для них слишком маленькой. А вот теперь — уже нет.
Светка поглубже закуталась в стеганую куртку, заштопанную на плече:
— Пора мне.
Макс смотрел туда, откуда пришла Оля — в гору. Темное небо уже совсем, а над дорогой вверху — голубая полоска. Там запад. Повернулся к Светке:
— Сейчас мы тебя подвезем.
— Садись назад, — сказал Леха Максиму, открывая водительскую дверь.
— Да я трезвый.
— Садись, садись…
Наверное, по этим просекам Леха вполне мог ездить вслепую. Но не настолько еще он был пьян — потому глаза открыл. Вовремя. Кто-то ехал с горы, немного вихляя, а здесь, чтобы разъехаться, надо одним колесом спуститься на обочину.