Повернул с лестницы на площадку. До двери осталось два шага. Вынул из кармана ключи. Вдруг между дверью и косяком он увидел щель. Щель! Кто-то внутри его квартиры подвинул стул и ругнулся. За дверью мелькнула тень. Дверь приоткрылась. На пороге стоял коренастый бычок лет тридцати. Сантиметровый ежик на голове. Новенькие джинсы и серая водолазка. Злые глаза.
Леха подпрыгнул и со всей силы впаял ногой по замку. Дверь с лязгом захлопнулась. Внутри кто-то истошно завопил. Леха вогнал ключ в сейфовый замок и повернул два раза. Дверь дрогнула от удара изнутри. Бейся, бейся. Этот замок открывается только ключом. Развернулся и побежал вниз.
На ступеньках подъезда налетел на усатого милиционера. Перевел дух:
— У меня в квартире грабители. Их надо задержать. Идем, идем!
Старший вздохнул:
— Ну и дом! Одни разборки.
Они неторопливой рысцой поднялись вслед за Лехой на второй этаж. Кто-то методично колотил по двери изнутри. Время от времени что-то орал матом. Не разобрать. Гулкие удары разносились по всему подъезду.
— Я их блокировал внутри. Поднимаюсь, смотрю, дверь приоткрыта. И кто-то глядит изнутри. Ну, я дверь захлопнул, а потом за вами пошел. Я слышал голоса — он там не один.
Пожилой милиционер посмотрел на аккуратную металлическую табличку вверху — номер квартиры. О чем-то задумался, вздохнул. Подвинул автомат за спину дальше:
— Ты прописан здесь?
— Да.
— В дверях парень в джинсах стоял?
— Да.
— Тогда открывай.
Леха вытащил из кармана ключ. Черт, никак в отверстие не попасть. Руки дрожат. Услышав в замочной скважине лязг, грабители внутри притихли. Прежде чем повернуть ключ до конца, Леха обернулся. Милиционеры стояли спокойные, будто неживые. Предстоящее задержание их не волновало ни капли.
Еще пол-оборота. Дверь на себя. Оттуда как пробка вылетел милиционер в фуражке, но без кителя, добежал до лифта. Рукава рубашки засучены по локоть. Следом выскочил стриженый парень в джинсах. Они остановились, тяжело дыша, посреди площадки.
Таких злых, красных и взъерошенных милиционеров Леха давно не видел. Вернее, он не видел их никогда.
— Здравствуйте, — очень холодно сказал он. — Я хочу знать, что вы делали в моей квартире?
После звонка Степана дежурный связался по радио с мобильным патрулем и направил его к Лехе домой. В чем, с его точки зрения, явно не было нужды: что-то поздновато для пьяного дебоша, да и дом спокойный. Там никогда ничего не происходит. Крайне нудно иметь с тамошними обитателями дело: половина жильцов — снимающие квартиры иностранцы. При виде милиции они напрочь теряют желание говорить по-русски. А если чего и скажут, так только одну фразу: «Надо пригласить адвоката». Ловить там нечего. Вернее, некого. Но сигнал надо обработать.
Поэтому через десять минут после звонка два милиционера вошли к Лехе в квартиру. Они увидели на полу в кухне битое стекло и еще теплые гильзы. А под потолком плавал пороховой дым.
Леха вытер у порога ноги о половичок и пошел на кухню. Кто еще там хихикает?
Увидев погром, выругался. Белая любимица, отрада души холостяцкой, СВЧ-печь, прострелена насквозь. Навылет, твою мать. И как рука-то поднялась? Стекло под ногами — люстру разбили. Вот ее ему не было жалко совсем: подарок тетки на новоселье, страсть и ужас под потолком, да еще, того и гляди, на голову рухнет. Он давно бы ее снял — да боялся, тетка обидится. На подоконнике лежал милицейский китель.
— Поглядел? Сдавай ствол и поехали. Оформлять будем, — сказал стриженый. Он был прав: гильзы есть, человек нашелся, дело ясное, дело понятное, на его языке это называется «Бросить палку» — получить отметку о завершении дела. В конце концов, если у человека на кухне стреляют, то это не просто так. С этим Леха был вполне согласен. Но на сегодня у него были другие планы.
Леха обернулся:
— Какого черта вы здесь устроили перестрелку? Чего, тир, что ль?
Леха снял с холодильника записную книжку. Щелкнул ручкой. Ткнул пальцем в парня в штатском. Леха говорил негромко, твердо, очень внятно:
— Назовите, пожалуйста, вашу фамилию. Я уважаю нашу народную милицию. Но за устроенный погром у меня в доме вы ответите.
— Народная милиция, народная милиция… — услышал он из холла.
— Какой народ, такая и милиция. Но, вообще-то, мы, конечно, лучше. Доброе утро.
Местный участковый, Алексей Степанович. Ему тоже позвонили, но он пришел позже всех. Ему надо было побриться и одеться — жил-то он тут, рядом. Он хорошо выспался, погода ему понравилась, и оттого он стоял в проходе и улыбался. Он вообще улыбчивый был мужик.