И все-таки вспоминая подробности первыхъ годовъ житья въ Парижѣ, вы должны будете сознаться, что и на скромныя, студенческія средства — за исключеніемъ двухъ болѣе суровыхъ мѣсяцевъ зимы — можно прожить легче и пріятнѣе, чѣмъ гдѣ-либо. Я говорю студенческія на французскій, а не на русскій аршинъ, потому что и сорокъ лѣтъ тому назадъ, въ въ половинѣ шестидесятыхъ годовъ, въ Латинскомъ кварталѣ, живя, какъ и почти вся масса учащейся молодежи, въ недорогомъ пансіонѣ или гарни, вы должны были все-таки проживать no крайней мѣрѣ двѣсти франковъ въ мѣсяцъ, что и тогда, при хорошемъ курсѣ, составляло около шестидесяти рублей. Такой бюджетъ сохранился и до сихъ поръ, только вы за тѣ же деньги получаете все хуже: вмѣсто комнаты во второмъ этажѣ — въ пятомъ, сноснаго табльдота — гораздо болѣе мизерный. Мягкость климата и возможность проводить почти весь день внѣ дома, даже и для занятій, оживленіе бульвара, приволье прогулокъ въ Люксембургскомъ саду, да и все то старенькое убранство, какое вы находите въ своей комаатѣ—прибадриваютъ васъ, дѣлаютъ жизнь наряднѣе и заставляютъ мириться со всѣми стародавними пробѣлами парижскаго комфорта.
И до сихъ поръ, по прошествіи сорока лѣтъ въ Латинскомъ кварталѣ можно еще на восемь, на десять франковъ въ день жить сносно и пользоваться кое-какими удовольствіями; но Парижъ туристовъ, Парижъ всей международной сутолоки на правомъ берегу Сены, послѣ войны съ каждымъ пятилѣтіемъ дѣлается все дороже и дороже. Я не буду его сравнивать по этой части съ Вѣной — тоже весьма дорогимъ городомъ — но Берлинъ сравнительно дешевле, а уже объ Италіи и говорить нечего, даже и въ большихъ и очень бойкихъ городахъ. Въ концѣ второй Имперіи, живя на главныхъ бульварахъ или около нихъ, вы, какъ иностранецъ, за двадцать франковъ въ день могли пріятно и разнообразно провести цѣлыя сутки. Теперь это немыслимо. Все поднялось почти вдвое, въ особенности дорого обходится вамъ вечеръ — удовольствія, хотя бы и самыя ординарныя, въ видѣ нынѣшнихъ кафе-шантановъ и зрѣлищъ на англійскій ладъ. Деньги упали въ цѣнѣ; предметы первой необходимости вздорожали. И все это было бы сносно, если бы удобства, чистота, порядокъ, усовершенствованія комфорта — прогрессировали въ такихъ же размѣрахъ. А этого нѣтъ, и долго не будетъ, потому что французы менѣе всѣхъ остальныхъ европейскихъ націй, податливы на серьезныя матеріальныя усовершенствованія и болѣе: всѣхъ преисполнены преувеличеннаго сознанія превосходства своихъ порядковъ, во всѣхъ смыслахъ. Если Парижъ не утратилъ привлекательности и какъ столица Франціи, и какъ столица міра, то это благодаря новизнѣ, яркости, блеску, изяществу и даровитости, которыя проявляются въ жизни внѣшней, а также и во всемъ томъ, чѣмъ и элегантная, и простонародная толпа живетъ для своего мозга, для нервныхъ настроеній всякаго рода.
Противъ Лондона есть у всѣхъ иностранцевъ, въ томъ числѣ и у насъ, русскихъ, не мало предубѣжденіи. За нимъ установилась репутація непомѣрной дороговизны и разной, чисто британской китайщины, которая дѣлаетъ обстановку жизни слишкомъ своеобразной и жуткой для пріѣзжаго человѣка. Это было невѣрно и тридцать лѣтъ назадъ, и еще менѣе вѣрно во второй половинѣ послѣдняго десятилѣтія. Главное препятствіе для того, чтобы сразу почувствовать себя настолько пріятно, какъ въ Парижѣ — языкъ. По-англійски бойко говорятъ у насъ женщииы, воспитанныя для жизни въ свѣтскомъ обществѣ. Мужчины вообще мало говорятъ у насъ на этомъ языкѣ, изъ ста человѣкъ мужчинъ, знающихъ его, по крайней мѣрѣ, двѣ трети только читаютъ или, можетъ быть, пишутъ по-англійски, но бойко не объясняются. И главное затрудненіе состоитъ, какъ извѣстно, не въ томѣ чтобы умѣть самому объясняться, а въ томъ, чтобы понимать обычный говорѣ какой: вы находите въ Англіи и на улицѣ и въ парламентѣ и въ калонѣ, и въ отелѣ. Разъ это препятствіе устранено или вы запасетесь большимъ терпѣнiемъ и выдержкой — вамъ въ Лондонѣ въ смыслѣ матеріальной остановкѣ будетъ удобнѣе и уже никакъ не дороже, чѣмъ въ Парижѣ.
Случилось такѣ что въ первыя мои посѣщенія Лондона — съ половины шестидесятыхъ годовъ — я тамъ сначала прожилъ цѣлый мѣсяцъ и потом, черезъ годѣ посвятилъ этому городу весь season — я совсѣмъ не проходилъ черезъ жизнь отелей и пансионовѣ того, что лондонцы называютъ «бордингъ-гауз». Въ каждый; изъ этихъ пріѣздовъ въ первый — мой собрат по петербургской журналистике, во второй коренной лондонецѣ мистеръ Р. приготовили мнѣ комнаты отъ жильцовъ, и каждый разъ въ одномъ и томъ же кварталѣ въ мѣстности между Оксфордд-стритъ и Британскимъ музеемъ. И вы сейчасъ же очутитесь въ такихъ точно условіяхъ домашней жизни какъ въ Вѣнѣ, въ Берлинѣ, въ Петербургѣ, въ Москвѣ, когда вы нанимаете одну или днѣ комнаты у квартирной хозяйки; но только это, сравнительно съ нашими комнатами отъ жильцовъ за ту же дѣну или даже дешевле, будетъ удобнѣе, тише, чище и наряднѣе. За цѣлыхъ тридцать лѣтъ цѣны такихъ меблированныхъ квартирокъ очень мало измѣнились. Онѣ измѣнились только для насъ, потому что курсъ нашъ упалъ. Прежде фунтъ, стерлинговъ стоилъ шесть съ чѣмъ-то рублей, а теперь около десяти. Но и тогда, и теперь въ тѣхъ же мѣстностяхъ за одинъ или два фунта въ недѣлю, съ прибавкою нѣсколькихъ шиллинговъ — вы можете имѣть помѣщеніе въ rez-de-chaussée или первомъ этажѣ изъ двухъ прекрасно меблированныхъ комнатъ съ прислугой и съ утреннимъ завтракомъ изъ чая и горячей ѣды; а въ отдаленныхъ кварталахъ города до сихъ поръ тоже самое можно имѣть за какихъ-нибудь пятнадцать шиллинговъ, т. е. за семь рублей въ недѣлю. Замѣтьте, что англійскій утренній завтракъ настолько сытенъ, что вы легко останетесь безъ, ѣды и до поздняго обѣда. Ничего подобнаго нѣтъ въ Парнжѣ.