Ричард в этот момент уже ехал по шоссе, разгоняясь как можно быстрее и преодолевая скорость превыше двухсот километров в час.
Появлялись слезы; у меня от мыслей, что с ним может произойти, а у Ричи от сильного потока ветра и самого, что ни на есть, страдания, которое он испытал у себя в душе.
Его мысли заставляли жать на газ ещё сильнее, тем самым увеличивая скорость.
Я чувствовала его боль, что он сейчас терпит. О как же мне хотелось все вернуть.
До шоссе мне было довольно долго идти, да и к тому же родители должны были вернуться уже скоро. Мне ничего не оставалось как пойти обратно в дом и ждать хотя-бы весть от него или читать новости о сегодняшних ДТП.
Прошло более трех часов, но что родителей, что Ричи не было. Была уже глубокая ночь. Пошел второй час, а я все сижу перед гостиной дверью и жду хотя-бы кого-то, чуть ли не засыпая от скуки.
Но вдруг в дверь постучали. Я вздрогнула и пулей побежала к двери, в надежде, что это либо родители, либо Ричард.
Это оказался Ричи, но без мотоцикла на дворе. Я решилась не повторять свою ошибку и впустить его. Вошёл он довольно странно, постоянно смотря на меня и улыбаясь.
— Все хорошо? — спросила я и сомнительно начала думать о нем.
Взяв перцовку с комода, я незаметно вооружилась и уже не боялась, если он что-то сотворит со мной.
— Почему ты мне всегда помогаешь? — спрашивала я, на что он всегда молчал, но подходил ближе. — Что с тобой?
— Я тебя любил, Эми…, — сказал он и выбежал на улицу.
— Стой! — побежала я за ним. — Прости меня пожалуйста…
Ричи начал подходить к дороге, с которой уехал в прошлый раз.
— И где твой мотоцикл? Что где-то бросил его? — было слишком много вопросов.
— Или ко мне, — говорил Ричи и продолжал стоять по середине проезжей части, на которой никто не ездил в такое время.
Я, посмотрев в разные стороны, чтобы не было машин, пошла к нему. Ричард взял меня за руки и обнял. Незамедлительно поцеловал, нежно водя свою руку по моей спине и посмотрел в глаза:
— Я знаю, почему твоя профессия — официант.
— И почему же? — тихо и заинтересованно спросила я, продолжая смотреть в его глаза.
— Потому что так должно быть, что официанты должны приносить не только еду, но и радость, которую ты мне подарила за это время… Но нам надо прощаться, — сказал превосходную речь Ричард и начал как будто пропадать.
Ричард начал исчезать на моих глаза — разлетается на мелкие частички. А у меня в глазах накатывались печальные слезы, смотря на все это…
— Эми! — кричал он уходя…
Его силуэт еще был виден и стоял передо мной.
— Почему ты уходишь? — пыталась спросить спокойно я, но горечь в мыслях не давала мне покоя.
Вдруг на дорогу выехала машина, а ехала она с очень быстрой скоростью. И я не успела среагировать, ведь видела только две фары, которые отражали летающие частички Ричарда. Машина за считанные секунды была уже около нас. Я от страха взялась за голову руками, закрывая лицо и думала о том, чтобы удар был на сильным.
— Эми! — кричал кто-то в дали. — Проснись.
Это оказался ужасный сон, который мог кое-что означать.
Надо мной стояли мама и папа, думая о том, что у меня был обычный кошмар.
— Нас задержали на работе, — говорили они.
Я тут же бросилась на крыльцо, дабы посмотреть, где Ричи.
То, что он уехал на шоссе — не являлось сном. Ричард и вправду ехал туда. Время было уже полтретьего ночи. Вспоминая свой сон, я была уверена, что с ним что-то не так, поэтому я посмотрела в телефоне о всех происшествиях на дороге и увидела новость, которую опубликовали полчаса назад, о подростке, который, двигаясь на огромной скорости на мотоцикле, не справился с управлением.
Вначале мне показалось, что это не он. Но все совпало. Все характеристики подходили под Ричарда. "Что же я натворила? Это все из-за меня!", — говорила я себе, полностью унижая саму себя.
Чтобы родители не слышали, что я плачу, я пошла в душ на втором этаже. Включила воду с самым сильным напором, лежала на полу душевой кабинки, опираясь на стенку спиной, и горько-горько плакала. Слезы сразу же стекали от напора воды вниз.
Мне хотелось побежать на шоссе, чтобы увидеть все происходящее и узнать о Ричарде, но в полтретьего ночи меня по-любому не отпустили бы.