– Праздник! А значит одеться нужно подобающе.
На днях он нашел много одежды внизу убежища, перенес ее наверх и теперь отправился на второй этаж. Было пять часов вечера, новоселье назначено на шесть. Неторопливо надел светлые брюки и белую рубашку, поискав хорошую музыку, взял диски и спустился в свою новую гостиную. Из холодильников поднял множество закусок. Сегодня хотелось есть настоящую домашнюю еду, поэтому, надел фартук,… нет, не тот… другой фартук, принялся резать салат. Никаких полуфабрикатов! Посмотрел на часы – ровно в шесть часов вечера он поставит рыбу на гриль – это украсит церемонию. А пока оставалось немного времени, аккуратно расставил приборы и открыл бутылку. Еще пять минут… Он придирчиво осмотрелся.
– Чего-то не хватает! Чего?… Если нет ключей к новой квартире, значит будет…
Он повязал ленточку поперек гостиной, включил музыку и поднял бокал:
– Находясь в трезвом уме, полном здравии и открывая двери этого дома, я торжественно поздравляю себя и клянусь, что проживу здесь счастливо отведенные мне дни, не буду падать духом и ни о чем жалеть! – и, подумав, добавил: – И спокойно дожидаться приказа!
Ровно в 18.00 он перерезал ленточку.
Вино было прекрасно, рыба шипела на гриле, Рихтер играл его любимый концерт. Он заглянул в зеркало:
– Снова сходит с ума? Нет! Сегодня он поселился в своем загородном доме с видом на горы, небо и зеленые склоны. Сегодня новоселье!
И вот так, с бокалом вина он подошел к огромному, величиной во всю стену, окну и взор его приковала удивительная картина:
Ветер ласково шевелил деревья. Они, мерно покачиваясь, приветливо помахивали листвой. Они продолжали расти и жить, словно, знали какую-то тайну. Горы спускались к морю. Облака плыли большой белой стайкой. Словно, ничего не случилось, все, что выжило, продолжало жить прежней, глубоко продуманной жизнью. Он посмотрел на свою руку, на ладонь, исчерченную, разрисованную глубокими бороздами линий судьбы и жизни, снова долго глядел в окно и вдруг почувствовал себя крошечной частицей окружающего мира, будто слился с кусочком природы за окном. Он стоял крепким стволом, цепкими корнями хватаясь за вершину скалы, плыл по небу вместе с облаками, шелестел легким ветерком, стелился травой, спускаясь мягким зеленым покрывалом вниз ущелья, срывался в бездну водопадом мелких камней. Казалось, сквозь толстые стекла слышал аромат последних цветов осени и желтеющей листвы. Сейчас он ощущал себя маленькой, но такой необходимой частью окружающего мира, песчинкой, атомом, осколком крошечного метеорита, заблудившегося во вселенной, оторванного от гигантской планеты, но продолжавшего свой путь.
– Метеорита!?… Траектория падения или полета?… Полета!
И осознание какой-то значимости придавало ему уверенность и силы.
– Все нормально, ничего не случилось, все будет хорошо, все так и должно быть! – уговаривал он себя. Но еще одна мысль короткой вспышкой мелькнула в голове:
– Только их много, а он один. Они вместе друг с другом – деревья и кустарники, цветы, горы, облака… Как когда-то давно, как и прежде они вместе…
Видение исчезло.
– Но они живут, зная зачем, и он тоже найдет свою новую жизнь. Праздник продолжается!
Шло время, дни, недели, прошло несколько месяцев, уже почти полгода. Он был совсем один, но до сих пор не привык к этому состоянию. Спутники молчали, средства связи безмолвствовали, и он перестал обращать на них внимание. Больше он не выполнял приказы, потому что приказывать было некому. И если затерявшиеся Робинзоны имели небольшой лучик света, надежду дождаться случайного корабля или самим выбраться из плена, ему надеяться было не на что. Старался не думать, но эти мысли всегда оставались рядом. Последнее время начал разговаривать сам с собой громко и вслух. Это было состояние неустойчивого равновесия, состояние вечного движения по наклонной скользкой поверхности. Стоит остановиться – начнешь сползать куда-то вниз. Но туда он оглядываться не хотел – не любил высоты, поэтому постоянно должен был трудиться, чем-то себя занимая. Но снова и снова мысли одолевали его.
– Такое с людьми бывало раньше, но они жили и выживали, – думал он. Как-то раз вспомнил репортаж одного журналиста:
Где-то в глубинке, в лесу, на берегу озера или реки, в сотнях километров от людей жил старик. И вот, один репортер разыскивает его и берет интервью. Старик уже двадцать лет, как ушел от городской жизни. Где-то осталась квартира, работа, городская жизнь – такая же, как у всех. У него не было проблем с законом и семьи не было, ничего и никого, что удерживало бы его там или заставляло бежать. Но, что он делает столько времени в этой глуши?! Наверное, одиночество в окружении тысяч людей в городе переносил тяжелее, нежели здесь. Такая обстановка соответствовала состоянию его души. Если человек один – он должен быть один! И уже ни за что не променял бы жизнь эту на ту – прошлую. Построил небольшую землянку, соорудил огород, научился ставить силки и капканы на мелкую дичь, и только спички, семена и кое-какую одежду взял сюда из прошлой жизни…