По сути мир не был установлен даже после кровопускания в период Гражданской войны между Севером и Югом: эпической вагнеровской поэме суждено было стать отчасти мифом, отчасти трагедией. Состарившегося Уитмена переполняло мрачное отчаяние. Чем все это кончится? Однако северное и южное государства всегда были спаяны общей судьбой. На их единстве стоит печать из крови индейцев и филиппинцев. Не все раны Гражданской войны будут залечены, но глобальное пиратство стало целительным эликсиром, хотя и не на любой вкус.
Стало легче, когда внутренняя Империя консолидировалась посредством доктрины президента Монро, в которой заявлялось о намерении контролировать латиноамериканские «задворки Империи» в качестве «жизненного пространства» и конечно же доминировать там. Этот процесс установления гегемонии вдохновлял и германских теоретиков Третьего рейха. Доктриной Монро особенно восхищался Карл Шмидт, который черпал воду из того же колодца, чтобы оправдать нацистский порядок в Европе, — «"Grossraum", или «расширение жизненного пространства».
Модель того, что надлежит делать диссидентам, была создана в последнем году девятнадцатого столетия. Более ста лет назад Марк Твен, шокированный шовинистской реакцией на «боксерское восстание» в Китае и оккупацией Соединенными Штатами Филиппин, ударил в набат. Империализм стал проблемой. Ему нужно было противостоять. В результате в 1899 году в Чикаго была учреждена Американская антиимпериалистическая лига, число членов которой в течение двух лет достигло полумиллиона человек. Ее члены-основатели, среди которых были Марк Твен и Т.У. Хиггинсон, подвергались яростным нападкам в борьбе против Л.Э. Райта, второго генерал-губернатора Филиппин. Тот когда-то сражался за Конфедерацию и не нуждался в том, чтобы его учили, как обращаться с филиппинцами.
Журнальные статьи и памфлеты для Лиги писали самые талантливые писатели и мыслители Америки, в том числе Генри и Уильям Джеймс, У.Э.Б. Дюбуа, Чарльз Эллиот Нортон, Уильям Дин Хоулз и Фредерик Дуглас-младший. Они писали эссе, короткие рассказы и стихи и стояли с Твеном плечом к плечу, протестуя против империалистических войн. В ноябре 1916 года, накануне вступления США в Первую мировую войну, «Харпер Мансли», который был тогда, как и сейчас, рупором здравого смысла среди безумия, опубликовал едкое эссе Марка Твена. «Горластая горстка», о которой писал Твен, до сих пор с нами:
«Горластая горстка», как обычно, будет ратовать за войну. Проповедники будут возражать сначала осторожно и осмотрительно; великая и могучая тупая масса нации протрет свои заспанные глаза и попытается увидеть, почему должна быть война, и скажет честно и негодующе: “Это несправедливо и бесчестно, и в этом нет никакой необходимости”.
Тогда Горстка загорланит еще пуще. Какая-то часть честных людей с другой стороны будет спорить, письменно и устно приводить причины, по которым она против войны, и сначала их будут слушать, и им будут аплодировать, но долго это не продлится. Их перекричит Горстка, и антивоенная аудитория начнет таять и терять популярность.
Вскоре вы увидите интересные вещи: ораторов, которых камнями сгоняют с трибуны, орды разъяренных людей, подавляющих свободу слова, и в глубине души действующие всегда заодно с теми, кто побивает камнями ораторов. И вот уже вся нация — и проповедники, и все остальные — испустит боевой клич; сама нация хрипло загорланит и затопчет любого честного человека, который рискнет открыть рот; и вскоре такие рты перестанут открываться.
Вслед за этим государственный муж выдумает дешевую ложь, возложив вину на страну, которая подвергается нападению, и каждый обрадуется этим успокаивающим совесть лживым утверждениям, и будет усердно повторять их, откажется слушать любые опровержения, и, таким образом, скоро убедит самого себя, что война справедлива, и будет благодарить Бога за то, что стал намного лучше спать после этого абсурдного самообмана»[5].
Пролог
«Благородство великих людей должно оцениваться милосердием и той помощью, которую они оказывают людям низкого ранга, или не оцениваться совсем. А насилие, тирания и вред, который они причиняют, их величием не ослабляется, а усугубляется, потому что они меньше всего нуждаются в том, чтобы совершать такие поступки. Последствия пристрастности по отношению к великим проистекают следующим путем: безнаказанность рождает высокомерие; высокомерие — ненависть, а ненависть — страстное желание низвергнуть все это угнетающее державное величие».