Они вдвоем отправились на охоту и попали в тщательно подготовленную засаду. В результате лошадь Карам-хана вернулась домой с окровавленным седлом. Тело было найдено через несколько часов. Как только весть об убийстве распространилась, соседний землевладелец, опасаясь, что следующими по списку будут потомки Карам-хана, приютил у себя вдову с пятью сыновьями и организовал убийство Фатех-хана. Через неделю сыновей Карам-хана взял под свое покровительство генерал Эбботт и обеспечил им защиту Британии. Старший сын, Сардар Мохаммед Хайят-хан (мой прадед с материнской стороны) остался верен новым правителям. Он собрат своих соплеменников и вместе с кавалерией сражался плечом к плечу с британцами во Второй афганской войне. В этой книге я не буду много писать о нем.
Другая ветвь семьи, «потомки Каина», которые в семейном фольклоре презрительно именовались «меньшими ханами», выступили против британцев на стороне сикхов и были разбиты. Ставший главой семьи Сардар Мохаммед Хайят-хан постарался, чтобы это поражение было надлежащим образом увековечено. Благодарные колониальные власти зафиксировали его отделение от «порченых» родственников. Успех ударил ему в голову. До этих пор семейный обычай требовал, чтобы землевладельцы не выставляли напоказ свое богатство, а жили скромно. Брат Мохаммеда Хайята, Гуляб-хан, хотел продолжить эту традицию, но не устоял. В самом центре старой деревни Вах был построен роскошный особняк, который крестьяне могли видеть за много миль. Мой отец как-то рассказал мне о встрече со старой крестьянской женщиной, которая описывала Мохаммеда Хайята как обыкновенного позёра с «большой головой и большим половым членом». Это описание всегда задевало моего отца, который считал его серьезным преуменьшением.
Индией можно было управлять только с согласия туземных вождей и правителей. Могольские императоры быстро усвоили этот урок. Акбар хотел создать новую религию, которая объединила бы индуизм с исламом. Еще более религиозный Аурангзеб даже не пытался осуществить повальную исламизацию своей армии, более того, некоторые самые способные его военачальники были индусскими вождями.
Когда британцы столкнулись с индийскими реалиями, то поняли, что долго здесь не продержатся без заключения серьезных союзов, несмотря на все свое превосходство, поскольку раджам практически не требовалось британское присутствие.
Мой дед Сикандар Хайят-хан, лидер Объединенной партии (объединенного фронта мусульманских, индийских и сикхских землевладельцев), был в 1937 году избран премьер-министром Пенджаба, одного из двух регионов, где партия Индийского национального конгресса Ганди и Неру почти не имела поддержки. Он непоколебимо верил в федеральную Индию, где все меньшинства надлежащим образом защищены. Мой дед умер от сердечного приступа в декабре 1942 года в возрасте сорока девяти лет, но в последний год пребывания на своем посту он успел подписать пакт с Джинной, цель которого состояла в том, чтобы не допустить всплеска жестоких религиозных эмоций со стороны Мусульманской лиги. Если бы он прожил дольше, то, вероятно, попытался бы предотвратить разделение Пенджаба. Но преуспел ли бы он в этом?
Фактически даже Джинна уже в июне 1946 года был готов согласиться на создание федерации, послав в Индию миссию лейбористского правительства. Именно Индийский национальный конгресс сделал принятие этого решения невозможным. Эта неудача привела к тому, что как раз за год до разделения в Восточной Индии начались стычки между индусами и мусульманами. В течение четырех дней августа 1946 года в Бенгалии было убито около 5000 человек, а почти втрое большее количество людей получили ранения. Обстановка в Пенджабе тоже накалилась, поскольку страх победил разум.
В апреле 1947 года моя мать, активный член Коммунистической партии, беременная моей сестрой на последних месяцах, оказалась дома одна. Внезапно в парадную дверь громко постучали. Она поспешила открыть ее и испугалась. Перед ней стоял огромный сикх. Он увидел тревогу на ее лице и все понял. Он хотел только спросить, где находится дом, расположенный на нашей улице. Моя мать показала ему где, сикх тепло поблагодарил ее и ушел. Она сгорала от стыда. Как могла она, радеющая за благо всех людей, отреагировать таким образом? Лахор на протяжении многих столетий был истинно многонациональным и космополитичным городом. Теперь и его граждан поразило безумие.