23
Небольшой городок на Яве
1960 год. Пакистан переживает третий год первой военной диктатуры. Ранний вечер. Мы проехали четыре из пяти миль по дороге от университета и сейчас, прислонив велосипеды к толстому стволу дерева, ждем прибытия иностранного гостя. Я затащил троих своих самых верных друзей на Верхние Аллеи в Лахоре к мосту у старого канала, и мы поочередно несем огромный плакат с надписью: «ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ, АНТИИМПЕРИАЛИСТ СУКАРНО», правда, мы непрестанно следили за тем, чтобы рядом шло не больше трех человек. Статью 144 колониального уголовного кодекса, запрещающую собираться в группы больше трех человек, никто не отменял, и мы не хотим, чтобы нас арестовали еще до того, как мы поприветствуем великого индонезийского лидера.
Утренние газеты уже оповестили нас, что наш доморощенный проимпериалисгический фельдмаршал будет сопровождать Сукарно из аэропорта Лахора в официальную резиденцию правительства. Этим и объясняется наше присутствие и надпись на плакате. Но Сукарно опаздывает, сильно опаздывает. Солнце село уже больше часа назад. Становится прохладно, к тому же мы устали. Улица почти пуста, что сегодня кажется особенно странным. Может быть, нам стоит зайти в кафе или кебаб-хаус? Мои друзья жалуются и скулят, проклиная самих себя, Сукарно и меня на «лахорском-пенджабском» языке, непрестанно упоминая слово «задница» и гениталии различных членов наших семей. Внезапно слышится рев мотоциклов, и появляются одетые в униформу мотоциклисты эскорта, за которыми следует президентский лимузин. Когда машина замедляет скорость у моста, мы поднимаем наш плакат и начинаем выкрикивать приветствия. Индонезийский лидер улыбается и машет нам рукой. Наверняка именно нам, потому что, если не считать полицейских, одетых в белоснежные костюмы, состоящие из шальвар и сорочек, и отчаянно пытающихся выглядеть нормально, больше никого вокруг не было. Увы, Сукарно сопровождал не фельдмаршал, как мы надеялись, а наваб Калабага, глупое животное, которое пресмыкалось перед губернатором провинции (и недавно запретило мне публично произносить речи), и Зульфикар Али Бхутто, член совета министров, олицетворяющий военный режим. Бхутто до сих пор служит режиму. Он прославился своими гомосексуальными наклонностями, и мы шутили, что в этом, возможно, и кроется причина, по которой его выбрали для того, чтобы приветствовать индонезийского лидера в Дхаке (будущей столице Бангладеш) и затем лететь с ним обратно в Западный Пакистан[166]. Наша миссия завершилась, мы схватили свои велосипеды и отправились домой.
Зачем нам понадобилось приветствовать Сукарно лично? Помимо того, чтобы продемонстрировать свое презрение к одетому в униформу деспоту, управляющему Пакистаном, были и другие причины. Сукарно был политическим лидером, который организовал и провел конференцию вновь обретших независимость африканских и азиатских государств в феврале 1955 года; им была сделана первая попытка создать такое движение, которое могло бы противостоять требованиям, навязываемым отдельным государствам постколониального периода старыми и новыми империалистами. Местом встречи был выбран Бандунг, и с тех пор о «духе Бандунга» часто вспоминают те страны, которые недавно обрели свободу. Где же, во имя Аллаха, находится этот Бандунг? Тщательно изучив множество карт, я наконец обнаружил его в старом оксфордском атласе. Это оказался всего лишь небольшой городок на Яве.
Вместе с Насером в Египте, Неру в Индии, Чжоу-Энь-лай в Китае и Фам Ван Донгом в Северном Вьетнаме индонезийский лидер согласился поддержать своего рода «национал-космополитизм» — Панча Шила («Пять принципов мирного сосуществования»), — как основу международных отношений в постколониальном мире: взаимное уважение территориальной целостности и суверенитета; ненападение; невмешательство во внутренние дела друг друга; равенство и взаимная выгода; мирное сосуществование. Проявлением западного «неудовольствия» стало следующее событие; некая разведывательная служба взорвала самолет, на котором летели делегаты из Вьетнама.
Пакистан также присутствовал на конференции в роли «троянского коня», покорного Вашингтону. Впоследствии, когда начало формироваться Движение неприсоединения, Пакистан и другие страны — члены ориентированных на Запад договоров о безопасности уже автоматически туда не допускались. Такое положение дел сильно разозлило некоторых из нас. Жалкие, продажные политики продали свои души и страну в обмен на экономическую и военную помощь США. Визит Сукарно был возможностью продемонстрировать наше неудовольствие местным сатрапом.
166
Позднее я узнал, что ситуация и впрямь была именно такова, и прилет самолета был отложен по приказу Бхутто. Иностранный гость занимался сексом, и его нельзя было прерывать.