Продолжительная темнота (и продлившийся день на Дальнем Востоке), и землетрясение (т. е. девятая и десятая казни), и мировой пожар были следствием одного из таких нарушений движения Земли. Несколько дней спустя, если мы последуем за библейским повествованием, сразу перед тем, как ураган изменил свое направление, «столб облачный отошел от лиц их и стал за ними»; это означает, что столб огня и дыма повернулся и появился с противоположной стороны. Поднявшиеся, как горы, волны открыли дно моря; между двумя небесными телами сверкнула вспышка; и с «возвращением утра»[327] волны обрушились разрушительной лавиной.
Мидрашим говорит о нарушении движения солнца в день Перехода; солнце не двигалось по обычному пути.[328] В этом день, согласно псалмам (75), «Земля убоялась и затихла». Возможно, что Амос оживляет память об этом событии, когда упоминает «реку Египетскую» во времена, когда земля «взволнуется, как море, и суша ее будет потоплена морем»; и закат солнца «произведется в полдень». (Книга Амоса 8:8~9), хотя, как я позже покажу, Амос мог иметь в виду какую-то космическую катастрофу более раннего периода.
Также и день Законоположения, когда миры соприкоснулись вновь, был, согласно многочисленным раввинским источникам, днем необычной продолжительности: движение солнца было нарушено.[329]
В этих обстоятельствах, особенно в дни и месяцы, последовавшие за Переходом, сумерки, тяжелые заряженные тучи, молния и ураганы, не считая разрушительных землетрясения и наводнений, делали наблюдение очень затруднительным, если не невозможным. «Во тьме ходят; все основания земли колеблются», — такова метафора, используемая автором псалмов (Псалтирь 81:5).
Папирус Ипувера, в котором говорится, что «Земля перевернулась, как гончарное колесо» и что «Земля перевернулась вверх дном», был написан свидетелем «казней» и Исхода.[330] Перемена описана также в другом папирусе (Харриса), который я уже как-то цитировал: «Юг становится севером, и земля переворачивается».
Было ли это полное перемещение частей света результатом космической катастрофы дней Исхода или только значительным смещением — это проблема, которую здесь не решить. Ответ не был ясен даже современникам, по крайней мере на протяжении десятков лет. В сумерках, длившихся в течение целого поколения, наблюдения были невозможны и оставались трудны, когда начал брезжить свет.
«Калевала» повествует, что «страшные тени» заволокли землю» и «солнце порой покидало свой привычный путь».[331] Тогда Укко-Юпитер высекает огонь из солнца, чтобы зажечь новое солнце и новую луну, и начинается новый мировой век.
В «Волуспе» (поэтической «Эдде») исландцев мы читаем:
Не знала она (солнце), где должен быть ее дом,
Луна не знала, каков ее дом,
Звезды не знали, где им стоять.
Потом боги наводят порядок среди небесных тел.
Ацтеки рассказывали: «В течение многих лет солнца не было… (Вожди) начали проникать через мрак во всех направлениях в поисках долгожданного света и спорить, в какой части неба оно (солнце) должно будет в первый раз появиться. Некоторые говорили: «Здесь», а некоторые говорили: «Там»; но когда солнце взошло, они все оказались неправы, потому что ни один из них не указал на восток.[332]
Подобным же образом одна из легенд майя повествует, что «неизвестно было, откуда появится новое солнце». «Они смотрели во все стороны, но не могли сказать, где взойдет солнце. Некоторые думали, что оно появится на севере, и их взоры были устремлены в этом направлении. Другие считали, что оно появится на юге. Фактически их догадки включали все направления, потому что рассвет сиял отовсюду. Некоторые, однако, устремили свое внимание на восток и заявляли, что солнце придет оттуда. И их мнение оказалось верным».[333]
Согласно «Компендиуму» Вонг-ши-Шинга (1526–1590), только через век после хаоса, «когда небо и земля разделились, случилось так, что огромная масса туч поднялась над землей», и небо показало свое лицо.[334]
В «Мидрашиме» сказано, что во время блужданий в пустыне израильтяне не видели лица солнца из-за туч. Поэтому они не могли ориентироваться в пути.[335]
Выражение, часто встречающееся в Книге Чисел и в книге Иисуса Навина, «на востоке, где всходит солнце»,[336] не есть простая тавтология, но дефиниция, которая, между прочим, свидетельствует о древнем происхождении литературных памятников, служивших источником для этих книг. Это выражение имеет свою параллель у египтян: «запад, который есть заход солнца».