Кроме этого, было обнаружено еще одно отличие: электрон в атоме, адсорбируя энергию фотона (света), перескакивает на другую орбиту, а потом еще на одну, если он излучает свет и ослабляет энергию фотона. Из-за этого явления сравнение с солнечной системой больше не кажется обоснованным. «Мы не читаем в утренних газетах, что Марс перепрыгнул на орбиту Сатурна, а Сатурн на орбиту Марса», — писал один из критиков. Действительно, мы не читаем об этом в утренних газетах, но в древних преданиях мы обнаружили, что подобные события описаны в деталях, и мы пытались реконструировать эти факты, сравнивая многие древние источники. Солнечная система в самом деле построена, как атом: только, ввиду минимального размера атома, переход электронов с одной орбиты на другую, когда их толкает энергия фотона, совершается много раз в секунду, в то время как в бескрайней солнечной системе подобное явление происходит раз в сотни тысяч лет, В середине второго тысячелетия до нашей эры земной шар пережил два смещения, а в восьмом или седьмом веке до нашей эры он смещался еще три или четыре раза. В течение этого периода Марс и Венера, а также Луна тоже смещались.
Контакты между небесными телами не ограничены областью солнечной системы. Время от времени в небе видна новая звезда — сияющая неподвижная звезда, которая до этого была маленькой или невидимой. Она горит в течение недель или месяцев, а потом теряет свой свет. Думается, что это может быть результатом столкновения двух звезд (явление, которое, согласно волновой теории, происходило с солнцем или с его теоретическим попутчиком). Кометы, прилетающие из других солнечных систем, могут рождаться в результате таких столкновений.
Если активность атома составляет правило для макрокосма, тогда события, описанные в этой книге, были не просто несчастными случаями в небесном дорожном движении, но нормальным явлением, подобным рождению и смерти. Разряды между планетами, или масса фотонов, выброшенных при этих контактах, вызывают метаморфозы в неорганической и органической природе. Об этих вещах я собираюсь написать в следующем томе, где будут рассматриваться проблемы геологии, палеонтологии и теория эволюции.
Открыв некоторые исторические факты и решив некоторые проблемы, мы оказались перед лицом еще больших проблем почти во всех областях науки. Мы не можем остановиться и отдохнуть в пути, если нам интересно знать, была ли остановка солнца Иисусом Навином естественным явлением. Барьеры между науками приводят к тому, что внушают ученому определенной научной области, что все прочие научные области свободны от проблем, и он с доверием черпает из них, не задавая вопросов. Здесь можно было убедиться, что проблемы из одной области переносятся на другие научные сферы, хотя, казалось бы, они никак не соприкасаются.
Мы сознаем все ограничения, к которым должен быть готов исследователь-одиночка, стоящий перед соблазнительным проектом исследования архитектоники мира и его истории. В прежние века философы не очень часто достигали синтеза знания в его различных отраслях. Сегодня, когда знание становится все более и более специализированным, кто бы ни пытался совладать с такой задачей, должен задать смиренный вопрос, который был поставлен в начале этой книги: «Quota pars opens tanti nobis committitur» — какая часть этой работы вверена нам?