— А где работа...ет ваш племянник? — Гостев деликатно не стал упоминать Романа в прошедшем времени.
— На строительстве химкомбината. Живет в общежитии.
«Туда я и поеду,— решил инспектор.— Приглашу для опознания кого-нибудь из ребят, хорошо знающих Романа Сабинина».
— Мне надо отлучиться на час-другой,— сказал Гостев.-А вас попрошу поискать водительские права племянника и паспорт на машину. Или подумать, где могут они находиться?
Сабинин кивнул и налил себе воды из графина. Инспектор чувствовал, что документы едва ли найдутся, но любое занятие, пусть даже ненужное, было сейчас полезно Алексею Петровичу...
Солнце уже расцветило веселыми бликами верхушки сосен и серую ленту шоссе. Но торжественная прелесть проснувшегося леса, шемящий запах весны плохо вязались с деловой суетой оперативной группы. Повторно осматривали и фотографировали место аварии.
Всеми действиями руководил, похоже, так и не сомкнувший глаз за ночь, сутуловатый следователь Брайцев. Он то и дело тер глаза тыльной стороной ладони.
Как печальное напоминание о случившемся лежал на обочине сбитый красно-белый столбик ограждения, на дне карьера блестел хромированными деталями разбитый автомобиль.
— ...Теперь, Василий, понял, что я от тебя хочу? — прислонясь плечом к дереву, устало сказал Плотников.— Предчувствие, или как там по науке — интуиция, в данный момент налицо, а вот реализовать ее в какой-нибудь полезный факт я сейчас не способен. Работал долго, а отоспаться не дали. В голову будто клею влили, все впечатления сцепились в один ком, и расщепить их пока никак не могу.
— Понять-то понял,— в раздумье, без особого энтузиазма, ответил Панков.— Но сдается мне, что ты, того, сгущаешь обстановку. Мало ли алкашей за рулем видели? Помнишь случай на той неделе?
— Да брось ты! — вдруг рассердился Плотников.— Раз сомневаюсь, тем более свежий взгляд нужен. Теперь второе, следы других двух машин на шоссе ты и сам рассмотрел. Одна, похоже, «Жигуль-универсал», другая — ГАЗ-51 с изношенным протектором передних колес. И ни один водитель не остановился, хотя второй притормозил. Оба послали шоферскую взаимовыручку куда подальше. Почему?
— В темноте могли и не заметить аварии. Запросто.
— Я поначалу тоже так думал. Но когда на шоссе снова выбрался, убедился, что не могли не видеть. Не такой уж он глубокий, карьер. А вот не остановились. Опять же встает вопрос — почему? Нежелание попасть в «историю», лень или... пьяные сидели за баранкой?
— Ну, если и так, то все одно не пойму, с какого боку эти водители к «Москвичу» отношение имеют? Да и где их теперь найдешь?
— С какого боку, я и сам еще не знаю,— произнес Плотников,— может, и ни с какого. А все же с удовольствием с ними бы потолковал. «Москвичок»-то впереди них шел.
— Это ты правильно подметил,— неожиданно согласился Панков.— И, судя по времени, дистанция между ними была небольшая, а может, «Москвич» их и обогнал? Только где их теперь искать. Целая ночь прошла. Километров четыреста можно сделать...
— В том-то и суть, Вася, что найти можно,— уверенно сказал Плотников.— Я поутру запросил все наружные посты города. По предварительным данным, за вчерашний вечер и ночь ни один ВАЗ-2102 из города не выходил. Сейчас, само собой, каждый выезжающий за город «универсал» наши проверяют.
— А грузовик? — уже заинтересованно спросил Панков и зачем-то надвинул фуражку на лоб.
— Тут самый фокус, Вася. По нашему шоссе ГАЗ-51 в это время в город не проходил. На въездном посту эти сутки был Петр Показаньев. Ты его знаешь. Мужик такой: сказал — отрезано.
— Да...— озадаченно протянул старшина, а сам напрягся всем телом, будто все стало на свои места и осталось только одно — немедленно действовать.— Раз Петр заверил, так оно и есть. Этого гуся с грузовика я тебе, Паша, на разговор доставлю. Дорог здесь раз-два и обчелся: воинская часть, совхоз, стройка комбината...
— Целину еще не забудь,— обронил Плотников.— Эта машинка и без дороги выберется. Снег-то почти сходит.
— Не нагнетай, Антоныч,— сказал Панков.— Как-нибудь разберусь, откуда этот ГАЗ. Но сомневаюсь, будет ли толк.
Плотников пожал плечами. Честно говоря, старательный, но тяжелый на подъем Панков своим безразличием в начале разговора расстроил его, и он теперь слегка сожалел, что вообще затеял этот разговор. Тут, как назло, Панков снова подал голос: