«И то хорошо,— сам себе сказал Панков, заводя мотоцикл.— Теперь осталось двое владельцев — воинская часть и химики».
По дороге на пост Панкову крупно повезло. Навстречу попался защитного цвета «газик» с широкой красной, отороченной белым полосой по бортам. ВАИ. Военная автоинспекция. Панков помигал светом фары, «газик» послушно принял вправо и остановился.
— Инспектор Панков,— подняв руку к козырьку, сказал старшина.
— Гвардии рядовой Петухов,— доложил молоденький водитель, улыбаясь во весь рот.
— Чему радуешься? — удивленно спросил Панков.
— А вы же у нас в части вождение принимали, товарищ старшина. Всех в пот вогнали.
— Я не принимал, я только в комиссии был,— добродушно проворчал Панков. Глядя на солдата, он опять подумал о сыне.— Выходит, мы с тобой теперь коллеги,— снисходительно сказал Панков.— Блюстители правил движения.— Он обошел «газик» и сел рядом с водителем.
— Ты там служишь, за сосновым бором? — спросил Панков.
— Так точно.
— Ну, раз мы с тобой соратники, скажу прямо: мы ищем автомашину марки ГАЗ-51.
— Наезд? Или авария? — бесхитростно полюбопытствовал водитель, но старшина на вопрос не ответил. Он и сам еще не знал, что сделал шофер грузовика. Может, и ничего.
— И что? Подозрение имеется, не наша ли?—усмехнулся солдат.— Отвечаю — нет. На таком старье не ездим. Осталось, верно, несколько учебных, но тем выезд из расположения части запрещен. Упражняются только на автодроме.
Панков понимающе кивнул и потом вдруг сообразил, что проверить это — пара пустяков. Достаточно посмотреть в журнал дежурств на КПП. Воинская часть — выезд за пределы городка только с разрешения командиров и с обязательной отметкой на КПП. Машину в «самоволку» через щель в заборе не угонишь...
Панков повеселел от такой простой мысли, простился с рядовым Петуховым и уселся за руль мотоцикла...
«Вот двух вероятных хозяев, считай, вычеркнули,— думал старшина, возвращаясь из воинской части.— Остался третий. Стройка химкомбината».
Глава 4
Заключения экспертов были изучены. Лейтенант Гостев вытряхнул в корзину переполненную пепельницу, встал в боксерскую стойку и провел несколько прямых левой и правой. Заметив недоуменный взгляд Плотникова, смущенно объяснил:
— Подобие разминки. Просто изнемогаю от долгого сидения в четырех стенах.— Подошел к открытой форточке и жадно вдохнул вечернюю прохладу.
— Да я и сам рад сейчас попрыгать,— хмыкнул Плотников.— Голова гудит. Пожалуй, домой пора. Привык смотреть по телевизору программу «Время». Еще успею, а обмен мнениями завтра закончим.
— А чего нам до завтра тянуть? — неожиданно весело отозвался лейтенант.— В принципе, картина ясная. Наличие алкоголя в организме погибшего экспертиза подтвердила. Сел за руль в нетрезвом состоянии, то есть злостно нарушил пункт 14а «Правил движения», не вписался в поворот и сыграл в карьер. Наказал сам себя. Логично, а?
Плотников с удивлением пожал плечами: всего час назад Гостев тщательно изучал каждую строчку экспертиз, выслушивал Плотникова, спорил или соглашался, и вдруг на тебе, все ему стало предельно ясно.
— И экспертиза это подтвердила! — повторил лейтенант и выжидательно уставился на Плотникова.
Павлу Антоновичу возразить было нечего. Он вздохнул:
— Быстро ты, Юра, сдался. И ловко заключением экспертиз прикрылся. А сопутствующие факты — «Жигули», ГАЗ-51, следы грузовика в лесу — отбросил как случайные? Мол, мало ли что Плотникову могло померещиться? Верно? Но так просто, Юрий Васильевич, я этого дела не оставлю. Химичить не привык. Никому такая липовая раскрываемость не нужна. Не за этим Лозовой меня к тебе подключил...— Плотников досадливо махнул рукой, поднялся, снял с вешалки куртку и только сейчас заметил, что та в нескольких местах порвана и обгорела.
«Еще одна забота»,— подумал раздраженно, но дыры на куртке вернули его воображение в карьер, к горящей машине. Плотников опять увидел перед собой черное от крови лицо водителя, его беззвучно шевелящиеся губы. И взгляд, полный укора...
— Если бы ты видел, как он на меня посмотрел перед смертью. К тебе взывают о помощи, а ты бессилен.— Плотников надел куртку и решительно направился к двери. На пороге остановился.
— Ты, конечно, делай как знаешь, а я все равно доберусь до тех, с кем Сабинин пил.
— Пал Антоныч, извините мое пижонство. Я, грешным делом, своей «капитуляцией» вас распалял, а себя проверить хотел: убежден ли я на все сто, что обстоятельства этой аварии подозрительны, или мы навыдумывали невесть что. По правде говоря, у нас в угрозыске, как правило, многие происшествия понятны, никакой таинственности, а ведь тоже тянет покопаться в сложном деле, показать, чего стоим. Честолюбие в каждом из нас сидит. Разве нет, а? Что мы будем за сыщики без честолюбия?