А Балансир был просто огромен, столь огромен, что невозможно было судить ни по каким стандартам. Его поверхность оставляла слишком мало подсказок, позволивших бы определить на глаз размеры находившихся там предметов.
Кроме размеров, с толку сбивало еще и то, что звездная станция вращалась. Вращением обычно занимались планеты, причем делали они это медленно. Балансир вращался тоже медленно, даже размеренно, вот только вращение это было заметно.
Методики создания искусственной гравитации на станции или корабле, не основанные на осевом вращении, были известны давно, еще у истоков основания Старой Республики. И Люку никогда не встречалось такое зрелище, как вращающаяся звездная станция. Это казалось ему нелогичным, неестественным.
Мысль абсурдная, это точно. Что могло быть естественного в космических кораблях или станциях?
Но здесь было что-то еще, что-то более существенное, чем вращение или размеры. Нечто, беспокоившее Люка. Станция была древней. Древней по всем человеческим стандартам, по стандартам любого разумного существа. Столь древней, что никто и понятия не имел, как давно она построена, кем и зачем.
И одновременно не такой уж и древней. Не выдерживала сравнения с возрастом планет, звезд или галактик. Даже десять миллионов лет были сущим пустяком для четырех-, пяти-, даже шестимиллиардолетних планет, звезд или лун, заполонивших вселенную.
Но если то, что людям казалось древним, было такой малостью в глазах вселенной, то тогда, несомненно, те бессчетные тысячелетия галактической истории, укоренившиеся в памяти многих поколений ее обитателей, — не более чем миг. Рождение, восход и низвержение Старой Республики, появление и крах Империи, рассвет Новой Республики — все это сжималось в один короткий миг, не выдерживавший сравнения с безмерностью времени, если судить по меркам всей галактики.
— … юк… ы…
— Я здесь, Ландо. Твой сигнал прошел сильно искаженным.
— … вой сигна… то…… кажен.
Люк вздохнул. Еще одна помеха. Поскольку обычные каналы связи по-прежнему без зазрения совести глушились по всей Кореллианской системе, бакуриан-цы чрезвычайно расстарались, чтобы смастерить свою собственную систему связи, в которой голосовые сообщения передавались посредством маломощных лазерных лучей. Работала она, конечно, с перебоями, но все же работала. Возможно, им стоило вместо этого воспользоваться радиоэлектронным оборудованием Калриссиана, но сейчас было уже поздно давать задний ход.
— Р2, можешь привести систему в порядок? Р2Д2 утвердительно чирикнул, после чего Люк кивнул.
— Ну, Ландо, попробуй еще раз. Как слышно теперь?
— Много лучше…. сибо, но я бы не отказался верну… к прежнему способу коммуникаций.
— Я тоже.
— Что ж, эта штука не заставила меня затаить дыхание. Но теперь это уже не важно. Календа кое-что обнаружила. Взгляни, у основания ближайшего цилиндра… рямо на стыке со сферой. Там какое-то… гание света. Видишь?
Люк вгляделся в экран наружного наблюдения и кивнул.
— Ага, Подожди секунду, сейчас я увеличу масштаб. — Люк включил наводяший компьютер и зафиксировал перекрестие мишени на мигающем свете, затем подключил голокамеру дальнего действия к системе наведения. Изображение тут же возникло на основном дисплее истребителя. Там действительно был мигающий огонек, как раз неподалеку от большого внешнего шлюза, ворота которого то закрывались, то открывались снова. — Если это не приглашение в гости, тогда я не знаю, что это такое, — промолвил Люк.
— Мы здесь все… оже так думаем, — раздался голос Калриссиана, — Даже Золотник понял смысл происходящего, а ведь он полный профан в шести миллионах форм коммуникаций.
Люк ухмыльнулся. У Ландо и Ц-ЗПО никогда не было большой любви друг к другу, и последние несколько недель, проведенные вместе, не слишком способствовали тому, чтобы привить человеку и дроиду эту любовь.
— Рад такому единодушию, — откликнулся дже-дай. — Как я понял, теперь вопрос лишь в том, станем ли мы принимать приглашение?
4. ДЕТСКАЯ ИГРА
Примерно минуту Анакин Соло вглядывался в невыразительную серебристую стену, прежде чем дважды с силой наугад надавить на нее. Почти мгновенно проявилась потайная панель доступа, на которой обнаружилась квадратная сетка пять на пять клавиш. Анакин хмуро разглядывал клавиатуру, словно обдумывая свой следующий шаг. Экспериментальный дроид К9-Х2 не выпускал мальчика из виду — это был единственный относительно действенный способ хоть как-то держать его под контролем. К9 обнаружил, что Анакин необычайно ловок в обращении с механизмами — почти на бессознательном уровне способен заставить любое устройство работать, даже понятия не имея, зачем вообще оно нужно, — и это приводило дроида в замешательство. Это было как-то связано с той самой загадочной Силой, которая, по всей видимости, имела очень большое значение для окружавших его людей. Объяснение феномену было таково, что Анакин чрезвычайно талантлив в Силе, из-за чего способен <заглядывать> внутрь механизмов и манипулировать их компонентами — вплоть до микроскопического уровня. Не то чтобы малыш был непогрешим, нет. Он совершал ошибки — а иногда и вполне сознательно пытался заставить механизмы выполнять веши, какие никому бы и в голову не пришли. Но если бы кому-то захотелось разобраться с незнакомым устройством — нужно было всего-то позвать Ана-кина и проследить за его действиями.
Таким образом, у дроида были две основные задачи: приглядывать, чтобы малыш ничего не натворил, слоняясь без дела по комнатам с механизмами, и фиксировать все, что он делает, если его руки таки доберутся до одного из устройств.
Работа эта занимала практически весь его день — а иногда и ночь. И по большей части К9-Х2 справлялся благодаря своим встроенным записывающим устройствам. Но даже дроиду иногда приходилось отвлекаться на подзарядку, да и не хотел он дни и ночи напролет приглядывать за тем, чтобы этот в высшей степени одаренный ребенок не напакостил и случайным нажатием не той кнопки не сжег планету. Все-таки надо было заботиться и о том, чтобы постоянная нагрузка на цепи не привела к их перегоранию. Для него этих соображений было вполне достаточно, чтобы временами делать перерыв и отдыхать от бесконечных наблюдений за потугами Анакина.
Паренек тем временем набил кодовую комбинацию на панели доступа, и раздалось негромкое позвякивание. Прошлый опыт научил К9 тому, что подобные звуки обычно не приводят ни к чему хорошему. Скорее, это было похоже на предупреждение.
— Довольно, Анакин, — скомандовал дроид. Анакин обернулся и удивленно захлопал глазами, как будто впервые его увидел.
— К9! — воскликнул он. — О!
Если бы дроид был соответствующим образом запрограммирован, он бы тяжко вздохнул. Уже больше четырех часов К9 сопровождал мальчика, и едва ли тот мог быть так удивлен его появлением. С другой стороны, в Анакине никогда не проявлялось задатков хорошего актера. К9 слышал о таком явлении в людской среде, как рассеянность, но до сих пор не слишком-то в это верил — пока не повстречал Анакина.
— Мне кажется, на данный момент будет лучше, если ты прекратишь изучать этот механизм и подождешь, пока на него не взглянут Чубакка и остальные.
— Но я почти запустил его! — запротестовал Анакин.
— А ты хоть знаешь, что он делает? Для чего он предназначен?
— Н-н-нет, — неохотно признал малыш.
— А ты помнишь, что произошло в прошлый раз, когда раздался подобный звук, а ты не остановился?
— Открылся люк в полу, — сказал Анакин, неожиданно спрятав свой взгляд, стараясь смотреть куда угодно, только не на К9.
— Именно. Открылся люк в полу. Подо мной! И я покатился по желобу в резервуар для сброса отходов. Если бы я вовремя не запустил репульсоры и не взлетел обратно, знаешь, что со мной произошло бы?