Она видела тут две вероятности. Ученые на Дралле могли зарегистрировать сейсмические колебания, электрические аномалии или что-нибудь в этом роде и заявиться посмотреть поближе. Но такой вариант развития событий казался в некоторой степени маловероятным, поскольку на Дралле шла война, большинство государственных учреждений было прикрыто и действовали ограничения на передвижение. Как ни горько это было осознавать, но более вероятным казался вариант, при котором некая военная группировка, имеющая при себе оборудование для обнаружения репуль-сорной активности, могла засечь энергетический выброс репульсора и начать расследование.
В данных обстоятельствах не стоило слишком надеяться на то, что эта группировка окажется дружественной. А если не принимать в расчет такой пустяк, как возможное неадекватное обращение с пленными гражданскими лицами со стороны этой самой группировки, то стоило задуматься хотя бы над тем, как эта группировка поступит со всей той невероятной мощью, которая попадет ей в руки. Слишком долгое время орды совсем непривлекательных личностей рыскали по системе в поисках репульсоров — Марча понятия не имела, зачем им это нужно, но уж точно понимала, что не ради благих целей. А еще она была прекрасно осведомлена, насколько жизненно важными кажутся эти репульсо-ры противнику. Не исключено, что, невольно передав эту махину в руки врага, Анакин мог в одиночку решить исход всей войны.
Но все эти мысли она тоже держала при себе. У них и так было проблем по горло, не стоило лишний раз усугублять то, что и так хуже некуда.
Похоже, их единственная надежда крепилась на том, что Чубакке удастся восстановить двигательные системы корабля. Буки трудился не покладая рук, окопавшись под панелями доступа, по колено в проводах и всевозможных обгоревших деталях. Даже отсюда она могла слышать его утробный рык и грохот оборудования. Вне всяких сомнений, он старался изо всех сил, но Марча сильно сомневалась, что его затея увенчается успехом. Очень похоже, что их вывел из строя самый первый, массированный выброс энергии репульсора, закоротив разомкнутые контуры. По всей вероятности, аналогичный электромагнитный импульс разрушил цепи К9.
Нет, ситуация была не из приятных. Нисколечко. И измениться она могла, скорее всего, только в худшую сторону.
Она заслышала шум приближающихся шагов на выдвижном трапе <Сокола> и, подняв голову, увидела, как Джейсен и Анакин заходят в кают-компанию. Эб-рихим и Джейна тоже оторвались от игры, чтобы посмотреть на них. Кажется, и Чубакка заслышал об их появлении, потому как он буквально через секунду возник в дверном проеме и принялся наблюдать за приближением мальчиков.
— Всем привет, — заговорил Анакин. — Я вернулся. Я… мне очень жаль, что так вышло. Я не хотел никому причинить вреда, но… причинил. Я сожалею.
Да, получилось не очень, и это еще мягко сказано. То, что натворил ребенок, могло обречь миллионы людей на жизнь под гнетом тирании. Марча легко могла прокрутить в голове сценарий, при котором потеря репульсора означала проигрыш Новой Республикой войны, потерю ее престижа, который и так уже упал ниже некуда. Слишком много, чтобы возложить это на хрупкие плечи маленького ребенка.
Марча обменялась взглядами с племянником, потом с вуки. Кажется, никто из них не был в настроении изливать банальности. Правда, иногда банальности — это единственное, что остается в жизни. И бывают случаи, когда абсолютно беспочвенный, необоснованный оптимизм просто необходим как воздух.
— Конечно, все будет хорошо, — услышала она свой собственный голос. При этом она поднялась с места и сделала несколько шагов в направлении мальчика. — Иди сюда, Анакин.
Внезапно ребенок залился слезами, бросился к ней и обвил руками ее плечи.
— Ну-ну, будет, — говорила она, крепко обнимая его. — Будет тебе.
Если бы она только знала, что она имела в виду, говоря эти слова утешения, возможно, утешилась бы и сама.
7. ПРИ ВИДЕ СВЕТА…
Подозреваю, если я спрошу, может ли эта колымага двигаться чуть быстрее, ваш ответ меня не обрадует, — изрек Ландо. Кабина турболифта продолжала свой размеренный спуск вниз по склону в направлении экваториальной линии Полого города и ближайшего пути наружу. Не успели они преодолеть и половину спуска, как Зарево начало прямо на глазах накапливать свою яркость.
Дженика Сонсен покачала головой.
— Действительно, ответ вам совсем не понравится, — констатировала она.
— Я так и чувствовал, что вы это скажете. — Ландо бросил взгляд в смотровое окошко у себя над головой. Зарево ослепительно сверкало, но вопрос был в том, насколько еще усилится эта яркость и как быстро это произойдет. Может, ему стоит судить не по источнику света, а по отраженному свету на земле, тогда картина станет яснее? Он пристально вгляделся в основание Полого города, но вскоре сдался. Человеческий глаз слишком легко приспосабливался к изменениям в освещенности. Так что он никак не мог на глаз определить, как скоро им станет еще хуже. Конечно, он мог спросить у Ц-ЗПО, но даже в кризисные минуты какая-то его часть все равно противилась угодничеству перед дроидом. Кроме того, Золотник наверняка тут же начнет выдавать им непрерывные отчеты об уровнях яркости и просто сведет всех сума.
— По моим подсчетам, увеличение уровня яркости достигло двадцати процентов, — объявил тем временем Люк. Ну конечно. Умело контролируя свои чувства при помощи джедайских техник, он не испытывал трудностей в произведении такою рода оценок. — Но дело не только в яркости. Чем ниже мы будем спускаться, тем плотнее станет воздух, а значит, тем больше в нем будет тепла. — Люк повернулся к Сонсен. — Какую температуру может выдержать эта кабина? — осведомился он.
Сонсен пожала плечами.
— Откуда мне знать? Сомневаюсь, что кто-нибудь вообще мог этим интересоваться. Это же лифт, а не космическое плавсредство. Но в кабине определенно становится теплее.
— В самом деле, температура в кабине заметно повысилась, — подал голос Ц- ЗПО. — Если желаете, я с превеликим удовольствием буду непрерывно информировать вас об изменениях…
— Нет, мы этого не желаем, — отрезал Ландо. — В любом случае, это нам уже ничем не поможет. — Он занес ладонь над внутренней поверхностью стенки лифта и чрезвычайно осторожно коснулся ее кончиком указательного пальца. — Обшивка тоже нагревается, и тепло с легкостью просачивается сквозь нее. Никаких сомнений.
— Когда мы наконец выберемся отсюда? — поинтересовалась Календа.
— Минут через пять или где-то около, — сказала Сонсен. — Правда, существует одна загвоздка.
— Что еще за загвоздка? — выпалил Ландо. Одна проблема ложилась на другую.
— Существует небольшая разница в давлениях между экваториальной зоной Полого города и Остовом номер один по ту сторону переходного шлюза. Не слишком много, примерно процентов восемь разницы, но все равно — без шлюза никуда. Во время второй вспышки основной шлюз турболифта переклинило. От него никогда не требовалось больше, чем корректировать незначительную разницу в давлениях между Полым городом и первым Остовом. После вспышки я смогла немного привести систему в порядок, хотя это было и нелегко, но я не уверена, что мои заклепки выдержат.
— Стало быть, мы здесь застряли, — резюмировал Ландо.
— О, небеса! Мы сгорим здесь заживо, — завопил Ц-ЗПО.
— А ты молчи, когда тебя не спрашивают, — проворчала Сонсен, очевидно начиная разделять мнение Ландо о способностях протокольного дроида. — Нет, мы не застряли, — поведала она остальным. — По соседству от лифтового шлюза есть шлюз для персонала. Он поменьше и попроще и им пользовались намного чаще, так что он привык к нагрузкам. Я уверена, что он до сих пор на ходу. Если мы не сможем пробиться через шлюз для лифтов, нам придется воспользоваться им.
— Но ведь снаружи не осталось кислорода, — заметил Люк.
— Далее если бы там и имелся кислород, он наверняка убил бы вас при первом же вдохе. Слишком высок здесь уровень двуокиси углерода, плюс всевозможные токсичные продукты горения.