— Смотря что понимать под прямым ответом? Хэн Соло обернулся к жене, безмятежно восседавшей за обеденным столиком.
— Видишь, с чем мне приходится иметь дело? — сказал он. Дракмус наносила им очередной утренний визит. Это уже стало для нее нормальным дневным распорядком. И, как и прежде, Хэн так и не понял, какова была цель этого визита. — Загадки. Одни невнятные загадки. И ничего более.
— Будь проще, Хэн, — посоветовала Лейя. — Терпение — самое трудное в дипломатии.
— Но всякое терпение имеет свои пределы, и мое их уже исчерпало, — заявил кореллианин.
— Боюсь, что вынуждена согласиться с Хэном, — встряла Мара. — Слишком стремительно развиваются вокруг события, чтобы сидеть тут сложа руки.
— В одном я, кстати, до сих пор еще не уверен, — добавил Хэн. — Ровно с того момента, как вы, селониане, вытащили меня из клетки, я перестал понимать, кто я — компаньон или арестант. Кто мы здесь — узники? Быть может, заложники? Или мы здесь для того, чтобы вести переговоры? Тогда непонятно, с кем?
— Боюсь, все не так просто, — созналась Дракмус. — Для моего народа все эти понятия — компаньон, узник, заложник, посредник — не настолько обособлены, как в вашей среде. У нас все они могут означать одно и то же, а могут и розниться, некоторые из них претерпевают значительные изменения с течением времени.
— Ну так сейчас-то мы кто? — спросил Хэн, и в его голосе отчетливо звучали угрожающие нотки. Нотки, которые Дракмус, очевидно, пропустила мимо ушей.
— Пока это окончательно не определено. Вы должны понять, что согласие — это наше все. И возникшая неопределенность являет для нас заметную сложность. Если вопрос до конца не ясен, его обсуждение может затянуться, поскольку разногласия всегда становятся гораздо сильнее, если не вникать в проблему полностью.
— Значит, согласие, — повторил Хэн. — Там наверху плохие парни на боевых кораблях палят из пушек по моим друзьям. Кажется, в этом нет никакой неопределенности.
— Пожалуйста! Прошу вас! — запричитала Дракмус. — Нам понятно ваше нетерпение, но поймите и вы нас: у нас не в порядке вещей…
— Удобная штука — эти традиции, — вклинилась Мара. — Каждый раз, когда я имела дело с селонианами и они отказывались что-то делать, они с легкостью ссылались на традиции, которые якобы делали это действие невозможным, или не позволяли принять трудное решение, или., ну какие там у вас еще есть увертки. И мне и моим компаньонам всегда приходилось чтить эти традиции, принимать ваш уклад таким, каков он есть. Но довольно. У нас тут не торговая сделка с предметами роскоши, ю время которой вы, ссылаясь на чрезвычайно удобные традиции, могли мариновать нас по полгода, дабы выбить из нас приемлемую для себя цену. Идет война. За выживание. И времени — в обрез. Пришла пора и вам принять наш уклад таким, каков он есть, пока нас всех не стерли с лица Галактики. А у нас принято говорить прямо, говорить честно, выбирать достойное направление и следовать ему.
— Прошу вас! — подвывала Дракмус. — Вы должны потерпеть. Все слишком запутано. Нужно время, чтобы все разрешить.
— Но у нас нет этого времени, — каждым произнесенным словом Мара подчеркивала свое раздражение, готовое перелиться через край. — Мы не можем взять то, чего нет, и время на раздумья у нас закончилось. Вернее, у вас закончилось. Мол-сете называть меня кем угодно, но узником я больше быть не желаю.
— Что вы этим хотите сказать? — недоуменно вопросила Дракмус.
— Передайте, кому там у вас положено передавать такие вещи, что я улетаю. Ровно через час я направлюсь к взлетной площадке, что находится по ту стороны от виллы, сяду на <Пламя Джейд> и улечу. Мои спутники вольны следовать за мной по собственному желанию, но я покину эту планету в любом случае. Хочу также напомнить, что мы с Лейей с успехом ускользнули от громил из Лиги человечества, которые пытались задержать нас на Кореллии, притом что там сопротивление было гораздо более внушительным, чем здесь. К тому же, поскольку именно этот корабль — <Пламя Джейд> — привез госпожу главу правительства Новой Республики на Селению, ваша попытка задержать нас будет рассматриваться как покушение на суверенитет самой Новой Республики, которой вы клялись в преданности и поддержке. В общем, не советую пытаться остановить меня. Вы ничего не добьетесь, а я не ручаюсь за последствия.
— Но." но…
— Единственный способ предотвратить мое отбытие — это позволить нам в течение часа встретиться с каким-либо представителем власти — с кем-то, кто предоставит нам четкие и правдивые ответы на все поставленные вопросы, с кем-то, у кого есть влияние и кто способен принимать решения. Если этого не произойдет, я улечу…
— И я тоже, — поддакнул Хэн и повернулся к жене. Лейя казалась недовольной и чем-то обеспокоенной, но кивнула, — Как и я.
Взгляд Дракмус метался между тремя гостями.
— Но… но- У тебя есть час, — отрезала Мара, — А теперь исчезни. Ускорь события.
Дракмус выглядела совершенно растерянной.
— Я сделаю все от меня зависящее. Пожалуйста] Не улетайте.
— Один час, — повторила Мара. — Проваливай.
Дракмус кивнула, развернулась к двери и, опустившись на все четыре лапы, с предельной прытью бросилась прочь из комнаты.
— Поддержала вас только потому, что понимаю всю необходимость действовать единым фронтом, — немного раздраженно выпалила Лейя. — Вы слишком многое испортили, но, не проявив солидарность, я испортила бы еще больше. Мара, здесь я — дипломат, а не ты. Ты могла позволить мне вести переговоры.
— Я и так позволяла тебе это делать слишком долго, но взамен мы получили лишь вынужденные каникулы на загородной вилле. Я — деловой человек, коммерсант. А переговоры — залог успешной торговли.
— И ты называешь оскорбление наших хозяев переговорами?
— Они не <противоположная сторона>. Они — наши партнеры.
— Будь они нашими партнерами, переговоры бы и не потребовались, — ровным голосом заметила Мара, Это привлекло внимание Хэна, Резкий тон рыжеволосой красавицы, ее видимая ярость, нетерпение — все это испарилось вместе с уходом Дракмус. Все это оказалось лишь спектаклем, позированием, дабы убедить упрямую селонианку в своих намерениях. Теперь же Мара выглядела спокойной, полностью уравновешенной и раскрепощенной.
— Партнеры они или противники, а мне все равно кажется, что, запугивая их, мы ничего не добьемся, — стояла на своем Лейя.
— УВИДИМ через пятьдесят семь минут. — Мара нацедила себе еще чашечку чая. — Прежде я уже имела дела с селонианами. А из вас кто-нибудь имел?
— Я говорю на их языке, и в неофициальной обстановке мне приходилось с ними встречаться. Но я никогда не вела с ними переговоров, — призналась Лейя.
— А я вообще не имел с ними никаких дел, — заявил Хэн. — С тех пор как ребенком покинул Кореллию.
— Так вот есть кое-что, что вы оба должны понять, — сказала Мара.
Лейя протестующе открыла рот, но Хэн махнул рукой, призвав жену к тишине.
— Продолжай, Мара, — вымолвил он.
— Объяснить довольно сложно. — Мара выдержала секундную паузу. — Представьте себе… игру в сабакк, когда каждый из игроков понимает, что его оппонент блефует, но все равно продолжает выкладывать деньги на кон, дабы не потерять лицо. Никто из них не хочет уступать. Или представьте две враждующие армии и полководцев, сгоняющих свои бесчисленные полки на верную смерть в борьбе за ничтожный клочок земли. Иногда люди просто забывают о тех целях, которые преследуют, и начинают упиваться самим процессом. Иногда это нелепо. Иногда имеет смысл. Иногда это необходимо для выживания, для формирования новой ступени в эволюции. Временами вы, возможно, задумываетесь над тем, что принесет вам следующий кон в игре, следующее сражение. И если, предположим, противник будет заранее знать, что вы не отступитесь, он сам может задуматься над тем, а стоит ли ему продолжать бой. Он может решить сдаться — и вы одержите победу без боя. Конечно, в большинстве случаев такое решение приходит неосознанно. Мы даже не думаем о подобных вещах. Это как будто наша мертвая зона — Что-то звучит не слишком похоже на селониан, — заметил Хэн.
— Так и есть, — согласилась Мара. — Я говорила о людях. Нам гораздо больше присущ дух соперничества и индивидуализма, чем селонианам. Все эти их бредни о консенсусе — это не просто слова. Они на самом деле такие. Если говорить чуть проще, они просто вынуждены стремиться к какому-то соглашению, даже если оно не имеет ни малейшего смысла. Точно так же, как и мы — чувствуем, что должны победить, хоть и не понимаем, зачем. Селониане просто не могут вести себя по-другому. Это их <мертвая зона>. Если мы просто примемся ждать, пока они чего-то решат, пройдут недели, месяцы, годы, прежде чем они определятся, что им от нас нужно. Я была вынуждена дать им понять, что они могут потерять все, если не начнут действовать прямо сейчас.