Пока окутанный влажным, насыщенным мельчайшими капельками воды туманом «Андреа Дориа» рассекал волны спокойного темного моря, на мостике роскошного лайнера ни у кого не было дурных предчувствий. Не раз, в течение сорока одного рейса на «Андреа Дориа» через Северную Атлантику в Нью-Йорк и обратно, приходилось капитану Каламаи водить свое судно в тумане. За все три с половиной года он пропустил в связи с отпусками только десять рейсов. Будучи капитаном лайнера «Сатурния» и других судов, Каламаи пересек Северную Атлантику более ста раз, а Южную Атлантику, совершая рейсы из Средиземного моря в Южную Америку, и того больше.
Туман и все превратности плавания по океану были также хорошо знакомы и второму штурману Франчини, посвятившему морю половину своей жизни — восемнадцать лет. Во вторую мировую войну он в чине младшего лейтенанта плавал на двух подводных лодках, в 1943 году, спасаясь с торпедированной подводной лодки, попал в плен и был отправлен в Англию, в лагерь для военнопленных, где провел три с половиной года. После войны служил на пяти различных судах итальянской компании, пока не был назначен в октябре 1955 года вторым штурманом «Андреа Дориа».
Но третий штурман Джианнини, хотя совершал уже пятый рейс на судне, стоял свою первую вахту в тумане.
Три месяца тому назад итальянская компания, приняв его на службу, сразу направила на «Андреа Дориа». До этого в 1949 году, начав с младшего палубного юнги, он уже плавал на шести судах. Морское образование он получил такое же, как старший штурман и капитан. Все три штурмана на мостике имели капитанские сертификаты. Но Джианнини получил свой лишь в минувшем январе, после окончания Итальянской морской академии в Ливорно.
В начале десятого на мостике появился главный штурман Освальдо Маджанини. С момента наступления тумана он уже во второй раз появлялся там.
— Не сходите ли вы вниз отдохнуть? — спросил Маджанини капитана.
Еще до ответа заместитель знал, что тот скажет:
— Нет, благодарю вас.
Вопрос был задан скорее из вежливости, потому что за все годы, в течение которых Маджанини знал капитана Каламаи, последний ни разу во время тумана не доверил управления судном другому лицу.
Маджанини, который не стоял обычных вахт с минувшего февраля, то есть со времени его назначения главным штурманом, остался на мостике. Поговорив немного с капитаном, он обошел рулевую рубку, проверил радиолокатор, правильность действий рулевого, посмотрел на карты; словом, освоился с обстановкой.
Капитан Каламаи по привычке непрерывно шагал. Начав с дальнего конца крыла мостика, выступавшего над бортом судна, он проходил по всей его шестиметровой длине, доходил до рулевой рубки, проходил через нее, временами посматривая на радиолокатор, заходил в штурманскую рубку, останавливаясь там, чтобы определить место судна. Затем возвращался в рулевую рубку и снова выходил на крыло мостика, где в лицо дул влажный морской ветер, где ощущалось движение судна. Крыло мостика — лучший наблюдательный пункт, с которого можно увидеть или услышать появление другого судна, а старые «морские волки», подобные капитану Каламаи, более доверяли своим чувствам, чем радиолокатору.
Вскоре после 21 часа 20 минут на расстоянии семнадцати миль прямо по курсу судна на экране радиолокатора появился новый эхосигнал. Наблюдая, как его желтая точка все ближе и ближе перемещалась к центру, Джианнини громко доложил об этом. Неподвижный центр экрана представлял собой двигавшийся «Андреа Дориа», а двигавшийся эхосигнал — неподвижный плавучий маяк «Нантакет», который по расчетам должен был к этому времени открыться. Обступив радиолокатор, находившиеся на мостике штурманы стали наблюдать за перемещением эхосигнала, появлявшегося под обегавшей экран линией развертки. Они пришли к выводу, что, наконец, показался плавучий маяк.