В Генуе — родном порту «Андреа Дориа», потрясенные молчаливые горожане заполнили Пьяцца де Фер-рари и стояли в течение всего дня перед большим белым зданием на площади, где размещалось правление судоходной компании «Италией лайн». Новости, исходившие оттуда, были скудными.
Жена капитана Каламаи узнала о бедствии из специального выпуска газеты, который увидела, когда вышла утром за покупками. Она бросилась бегом домой, слезы жгли ей глаза. У парадной двери их дома собралась небольшая толпа, она растолкала всех и заперлась в квартире. Младшая, шестнадцатилетняя дочь Сильвия как могла успокаивала мать.
На следующий день жена капитана, сердечная кроткая женщина, поведала корреспонденту ныне уже не существующего агентства Интернэйшнл Ньюс Сервис Микаелу Чиниджи о проведенных ею часах после того, как она услышала по радио сообщение о судьбе, постигшей мужа и судно, которым он командовал.
«Мне нужно было собраться с силами, чтобы известить престарелую мать мужа. Я выполнила эту миссию, но вынуждена была прибегнуть к невинной лжи, заверяя ее, что с ним ничего не случилось. Сердце у меня сжималось, в горле стоял ком, потому что сама я не была уверена в этом. Я провела пять часов, каждая минута которых была преисполнена мукой, следя за ходом событий по радио и часто справляясь в правлении судоходной компании по телефону.
Между полными отчаяния звонками в компанию я молилась. Я не помню, сколько прочитала молитв, с какими просьбами обращалась. Я только помню, что просила господа о заступничестве, чтобы не было человеческих жертв, чтобы он сохранил моего Пьеро. Я знала характер своего мужа, знала, насколько он чтит обычаи морской чести. Я знала, что он отправится вместе со своим судном на дно моря, если только кто-нибудь из стоящих выше лиц не прикажет ему покинуть его.
В мыслях сотни раз я следовала за ним на дно, пока не узнала, что руководство итальянской судоходной компании обратилось к министру торгового флота, чтобы тот приказал мужу оставить судно».
Конечно, она не знала, что этот приказ был передан по радио на место слишком поздно. Капитан покинул судно по настоянию своих сослуживцев-штурманов, сумевших убедить его. Но она обратилась к корреспонденту с просьбой известить мужа, что их старшая дочь Марина благополучно прибыла в Лондон (капитану Каламаи было известно, что она поехала туда).
— Передайте, пожалуйста, Пьеро, — сказала она, — что у нас все благополучно, но мы не успокоимся, пока он не сообщит о себе. Пусть позвонит по телефону.
Капитан Каламаи, поблагодарив, отклонил приглашение перейти на борт эскадренного миноносца «Аллен» ВМФ США, приблизившегося к его шлюпке приблизительно в половине девятого утра. Он передал, что желает подождать подхода обещанных буксиров береговой охраны. Эсминец, возвращавшийся из учебного плавания в районе Сент-Джонса у берегов Ньюфаундленда с резервистами военно-морского флота на борту, подошел к месту происшествия еще до наступления рассвета, однако спасательные операции были уже закончены.
Без пяти минут девять капитан Каламаи увидел медленно приближавшееся с севера низкое и широкое судно с черным корпусом и белой надстройкой. Это был буксир береговой охраны «Горнбим» с опознавательным знаком на корпусе W394, имевший буксирное устройство и необходимое оборудование. Он вышел из Вудс-Хола в штате Массачусетс семь часов тому назад. «Горнбим» обогнул осевший нос «Андреа Дориа» и оказался рядом со спасательной шлюпкой 11.
Искра надежды озарила осунувшееся лицо капитана Каламаи, когда в маленьком судне он узнал долгожданный буксир. Поднявшись на его борт, Каламаи вошел в рулевую рубку, чтобы обсудить с командиром «Горнбима», лейтенантом Роджером Эрдманом, проблему буксировки. Оставшиеся в шлюпках 11 и 5 также поднялись на борт и с благодарностью приняли предложение выпить дымящийся кофе.
Тридцать один член команды из третьей спасательной шлюпки воспользовались гостеприимством эсминца «Аллен» и стали ожидать там известий об окончании переговоров, которые велись в рулевой рубке «Горнбима».