- Я чувствовала то же самое.
- Тогда почему ты мне не сказала? - удивленно спросил он.
- Потому что не хотела вмешиваться в твои мечты. Твоя карьера очень важна для тебя, и мне не хотелось соперничать с нею.
- Тебе не надо соперничать с нею, - немедля ответил он. - Ты и дети всегда будете для меня самым важным.
- Я подумала, что тебе... - смущенно запнулась она, - что тебе были необходимы все эти поездки, чтобы чувствовать себя счастливее. Я не хотела отнимать у тебя эту радость.
- Я люблю свою работу, но... - поторопился объяснить актер, - но если честно, то я возненавидел все это время, проведенное вдалеке от вас. Я много работал, чтобы заработать для вас больше денег.
- Денег?! Ты все это делал из-за денег? - переспросила ошеломленная Кенди. - Но у нас их больше, чем достаточно! Никогда, даже в самых безумных снах моего детства, я не мечтала так жить. Терри, ты раньше никогда не беспокоился о материальном достатке, почему вдруг сейчас это показалось тебе таким важным, чтобы пожертвовать своей семьей?
Услышав реакцию своей жены, Терренс начал с большей ясностью, чем раньше, понимать слова мисс Пони.
- Не спрашивай меня об этом, - стыдливо ответил он. - Возможно, мне не следовало этого делать, но я сделал это лишь из-за моей любви к вам. У меня появилась возможность, и я не хотел отказываться от нее. Я надеялся, что она позволит мне накопить определенный капитал для будущего Альбена, такой же, как и у Дилана.
Актер стыдливо опустил голову, но мягкое касание его жены заставило его понять, что в этом не было необходимости. Он поднял глаза и увидел улыбающийся взгляд девушки.
- Тебе не кажется, что мы были парой глупцов? - спросила она с улыбкой. - Мы оба рисковали самым ценным в нашей жизни из-за пустяков.
- Я тебе обещаю, что такого больше не произойдет, - уверил он ее, стискивая руку девушки. - Я усвоил этот урок самым ужасным способом... Подумать только, что я мог потерять тебя... И Дилана.
Кенди ответила ему объятием, и на этом эта неприятная глава в их жизни закрылась.
Эллис встал со стула и этим заставил Кенди вернуться из своих воспоминаний. Журналист поблагодарил Грандчестеров за гостеприимство и, пожав руку актера и его жены, простился с ними. Эдвард вышел, чтобы проводить гостя до двери, так что, бросив последний взгляд паре, Эллис последовал за мажордомом, проходя вновь мимо тех же комнат, которые сейчас были освещены лампами, разгоняющими темноту в доме.
Уже выйдя из дома, репортер обернулся, и издалека на него смотрели три улыбающихся и жизнерадостных лица из больших широких окон. Эллис помахал им рукой, прежде чем сесть в свой автомобиль и повернуть в город. По дороге он подумал, что, возможно, на его новой работе в Германии он сможет, наконец, найти подходящую женщину и жениться на ней. Ему уже давно пора.
Пока репортер направлялся в свое суровое ведомство в Манхэттене, Кенди выполняла свой неизбежный ночной ритуал. Она наблюдала за прислугой, которая приводила в порядок кухню и столовую, перед тем как уйти. И поскольку была пятница, Кенди рассчиталась за выполненную работу и простилась со всеми с уже привычной улыбкой. Когда в доме осталась только семья актера, девушка направилась в комнаты своих детей. Это было время для историй и ласк. Тридцать минут спустя, привычный гам в доме сменился мягкой летаргией, и молодая мать смогла, наконец, развязать ленту, которая поддерживала ее белокурые волосы, и, снимая туфли, войти в спальню, где ее муж читал книгу, ожидая ее.
Девушка села перед туалетным столиком и начала готовиться ко сну, расчесывая волосы. Пока она занималась собой, актер отложил книгу и стал наблюдать за женской церемонией, за которой наблюдал уже тысячи раз в течение десяти лет их совместной жизни. Он подумал тогда, что время почти не отразилось на его жене, и она осталась такой же красивой, как в первый день их встречи: от краткой линии носа до белокурых волос; от белоснежной кожи рук до беспокойного света ее глаз - все ему казалось чарующим. Ее окружало нечто, что продолжало привлекать его также сильно и разжигать его чувства, которые никто другой был не в силах в нем разжечь.
Визит Эллиса разбудил в нем воспоминания мрачных дней, но из всех этих дней было только одно, что доставляло ему чувство удовлетворенности - отказ Марджори Дилоу. Однако, даже хотя его жена простила его, но он сам никогда не сможет простить себя.
Он хорошо помнил тот день, когда Марджори перешла границы допустимого, и до определенной степени Терренс продолжал думать, что в том случае его резкость к Марджори была оправдана.
Надо было быть настоящим глупцом, чтобы не замечать открытое кокетничанье Марджори в течение их первой поездки. Но, уже сталкивающийся с подобными ситуациями, Терренс предпочел изобразить уже вошедшее в историю безразличие.
Однако, одним вечером после спектакля, Терренс провел довольно долго времени в разговоре с Робертом в его комнате и вернулся в свою уже перед рассветом. Он очень удивился, когда, войдя в свою комнату, застал там Дилоу.
- Что ты здесь делаешь? - немедленно спросил он.
- Я... я была немного взволнованной этим диалогом, который нам надо будет играть на сцене, и я подумала, что ты бы не отказался прорепетировать его, и пришла сюда, чтобы предложить сделать это завтра. Но поскольку тебя не было в комнате, я решила подождать тебя... Так как не могла уснуть, - сладко промурлыкала она.
- И поэтому ты зашла в мою комнату без разрешения? - спросил он, откровенно раздраженный, не только из-за ее наглости, но и из-за очевидных намерений Марджори, по которым она подкупила персонал гостиницы, чтобы войти в эту комнату.
- Тебя не должно беспокоить мое ребячество, - ответила она, медленно приближаясь к актеру. - Вместо того, чтобы портить себе настроение, мы могли бы найти способ хорошо провести время вместе... Так как ни ты, ни я, кажется, не хотим спать этой ночью, ты так не думаешь?
- Нет, я собираюсь лечь спать прямо сейчас, и тебе бы лучше сделать то же самое, - ответил он, стараясь контролировать свое раздражение.
Актриса снова улыбнулась, не собираясь сдаваться так легко. Заученными и быстрыми движениями она приблизилась к молодому человеку на расстояние вытянутой руки.
- Возможно, мне следует выразиться яснее. Не говори мне, Терренс, - прошептала она, - что мужчина как ты ничего не чувствует, когда рядом с ним такая женщина как я, и почему бы нам не воспользоваться тем, то что мы оба здесь, и не сделать то, в чем мы оба нуждаемся... Без обязательств, конечно.
И говоря это, девушка сделала шаг назад и одним движением руки развязала пояс своего халата из красного шелка. Халат упал на пол, обнажая красивое тело Марджори. Молодая актриса была одной из тех девушек, которые уже в четырнадцать лет знали о власти, которую имели над мужчинами.
- Твоя жена никогда об этом не узнает, - сказала она, решительно глядя на Терренса, и надеясь, что его реакция не заставит себя долго ждать, и также подумала, что все же смогла победить его. Спустя несколько секунд Терренс незаметно моргнул и твердыми шагами направился к постели.
- "Он сдался", - торжествующе подумала она.
Однако, к ее изумлению, Терренс раздражительно бросил на нее покрывало, постеленное на кровати.
- Ты замерзнешь, если не прикроешься, и еще тебе сейчас же придется покинуть мою комнату, если, конечно, ты не хочешь, чтобы я позвал служащих гостиницы, чтобы они тебя убрали, и я больше тебя не видел!
- Грубиян! - пожаловалась она, удивленная его неистовым тоном, которым он говорил.
- Может, и грубиян, но не раб своих инстинктов, за кого ты меня принимаешь? Ты думаешь, я бы рискнул любовью своей жены ради минутного наслаждения? Возможно, тебе это покажется странным, но чтобы лечь в постель с женщиной, мне нужно от нее нечто большее, чем ее тело. Ищи для развлечения другого и убирайся из моей комнаты по-хорошему! – вспылил он, и его глаза возмущенно блестели.