Персонал больницы поднял бокалы в тосте.
- За маршала Фоша и победу над Германией! – торжественно произнес майор Волар, и тут же уже веселее добавил: - Bonne annee pour tous! (Всех с Новым годом!)
А в углу комнаты молодая белокурая женщина неслышно произнесла собственный тост.
«С Новым годом, Терри!» – шепнула Кенди, прежде чем осушить свой бокал.
- За президента Вильсона и за будущие битвы, - медленно произнес капитан Джексон. – Всех с Новым годом!
«С Новым годом, веснушчатая, - мысленно произнес Терри, поднимая чашку. – И с годовщиной.
Часы пробили полночь. Наступил исторический 1918 год. На разных концах земного шара наши друзья встречали год, который в корне изменит их жизнь.
Глава 9
«Полночная песня»
Свидание со смертью
Свидание со смертью ждет меня
В полузабытом старом переулке,
Когда весна выходит на прогулку,
Цветочным ароматом всех пьяня.
Свидание со смертью ждет меня,
При ярком свете солнечного дня…
…
Бог знает – лучше там забыться мне,
Любовь где дремлет в сумраке полночном,
Свидания с которой все короче,
И страстнее в блаженной тишине…
Но предназначено иное мне свиданье –
В заброшенном пустынном городке,
Где солнца луч блеснет невдалеке
И заискрится грустно на прощанье.
И что на свете этом не случится,
Я не могу на эту встречу не явиться.
Алан Сигер
1918 год стал годом великих свершений, омраченных великими жертвами. Вот уже три года сражались союзнические войска на территории Европы, Северной Африки, Месопотамии и Северного Моря. За это время обе стороны потеряли сотни тысяч человеческих жизней, которые, казались, ни на шаг не приблизили войну к завершению. Но все же, в виду ряда причин, центральные державы имели некоторое преимущество.
Во-первых, внутренние экономические и социальные причины в 1917 году привели к Революции в одной из стран Антанты – Российской Империи. Царь Николай Второй был вынужден отречься от престола и передать власть в руки временного правительства, вскоре свергнутого большевиками. Важным фактором популярности большевиков было их противостояние участию России в войне. Поэтому, после победы в октябре 1917 их лидеры предложили перемирие центральным державам. Мир между Россией, Германией и Австро-Венгрией был заключен 15 декабря 1917 года, что положило конец боям на Восточном фронте. Таким образом, Антанта потеряла сильного союзника.
Выход из войны России и Румынии позволил немцам направить на Западный фронт новые войска, предназначенные прежде для борьбы в этих странах. Таким образом, центральные державы теперь имели десятипроцентное превосходство над союзническими войсками.
С другой стороны, Франция был измотана трехлетней оборонительной войной, и воодушевление солдат сошло на нет, к тому же большинство из них были слишком неопытны для борьбы с противником. В свою очередь, британцы ощущали нехватку рабочих рук, и премьер-министр Дэвид Ллойд Джордж приказал сократить численность армии.
Наконец, прибытие во Францию Американских войск не принесло ожидаемых результатов. К началу 1918 года во Франции было лишь 6 подразделений АЭК, к тому же 2 из них все еще не вступали в бои, охраняя участки фронта, далекие от линии огня. Тем не менее, Германия осознавала, что если она не успеет в течение ближайших месяцев нанести решающий удар, то рискует потерять Западный фронт.
Поэтому 21 марта началось немецкое наступление, главной целью которого было разделить французскую и британскую армии, вынудив британцев отступать к Северному морю. В ходе наступления немцы сумели захватить значительные территории, а союзники потеряли70000 пленными и 20000- убитыми. Но все же наступление Германии считалось неудавшимся, потому что не была достигнута главная цель – разбить армии союзников.
Что же происходило с Американским экспедиционным корпусом, пока британцы и французы пытались противостоять нападениям немцев? Американцы оставались в тылу, тренируясь, выполняя незначительные задачи, и ожидая своей судьбы, которая не замедлила встретиться на их пути.
К началу апреля отец Граубнер прослужил в американских войсках четыре месяца. Церковь поручила ему оставаться с американцами, чтобы он помогал в тылу, давал духовную поддержку, а в случае необходимости исповедывал и отпевал солдат. Католическому священнику непросто было работать среди протестантов, но вскоре отец Граубнер заслужил уважение солдат и подружился с протестантским священником.
Граубнеру было за пятьдесят, но он был высоким и стройным, словно молодой кипарис, имел густую бороду и пару темным проницательных глаз. Хотя священнику полагается быть серьезным, но Граубнер казался одним из самых веселых людей на свете. Но это была лишь одна из граней его сложной натуры. Его дед был французским инженером, который переехал в Германию на строительные работы. Переезжая в Германию, господин Бернар был женат и имел маленькую дочь. Семья поселилась в маленьком городке близ Франкфурта, расположенном в самом сердце страны, где и выросла мать Армана. Потом она вышла замуж за богатого немецкого фермера Эрхарта Граубнера.
Хотя Арман рос в протестантской стране, придерживаясь французских традиций, мать воспитала его в католической вере. Однако его отец использовал любую возможность, чтобы привить сыну марксистские и другие революционные идеи. В итоге к пятнадцати годам Арман превратился в законченного атеиста и скептика.
Окончив среднюю школу, молодой Граубнер поехал в Париж учиться в Сорбонне. Оставшись без родительской опеки, молодой человек предавался разгулу на многочисленных вечеринках и попойках. За три года пребывания в Париже он стал безнадежным игроком и бабником, без конца ввязывавшимся в драки.
Но неожиданно для своих друзей изменив свои жизненные убеждения, Арман устремился в Рим, чтобы поступить в духовную семинарию. Шестью годами спустя, в 1889 году он принял сан католического священника.
Несмотря на пересмотрение своих жизненных идеалов, в душе Арман остался таким же мятежником духа. Он веровал со всей искренностью и страстью, но его идеи были не по нраву высшему духовенству. Литература, любовь к которой отец потрудился привить сыну еще в детстве, оказывала сильное влияние на молодого священнослужителя. В его проповедях часто присутствовали идеи социального равенства, незаконной эксплуатации труда рабочих и другие «странности».
Поэтому отца Граубнера всегда направляли в далекие заброшенные городишки, но он не жаловался на судьбу, потому что его интересовала вовсе не карьера в Ватикане, а общение с народом. Его удовлетворяло пребывание в американском лагере, где он проводил духовную работу не совсем обычными для христианина методами.
Капитан Дункан Джексон нашел в отце Граубнере нового соперника для поединков в шахматы, но продолжал приглашать и Терри, играя с ним и разговаривая со священником и наоборот. Но когда Терри играл роль собеседника, говорить больше всего приходилось отцу Граубнеру, потому что по возвращении из Парижа молодой человек стал еще более замкнутым и неразговорчивым, чем раньше.
- Нижний Манхэттен, потом Англия, возможно, Лондон, - были первые слова, с которыми обратился к нему капитан Джексон, едва он приехал в лагерь.
- Прошу прощения, сэр? – с отсутствующим видом переспросил Терри.
- Я наконец-то понял, откуда вы родом, сержант, - гордо ответил тот. – Вы родились в Нижнем Манхэттене, отсюда ваше умение говорить с Нью-Йоркским акцентом, но в то же время типично британские обороты вашей речи позволяют понять, что долгое время вы жили в Великобритании. Я прав?
- Да, сэр, вы абсолютно правы, - ответил Терри, потерявший малейший интерес к этой игре с тех пор, как в его жизнь снова вошла некая девушка.
- Но я все еще не имею понятия, чем вы занимаетесь, - признался капитан.