Пока мою волосы, я обдумываю события дня и соглашаюсь с планом Лиама. Беспокойство пляшет в моей голове, пока взвешиваются все «за» и «против». Но, в отличие от прошлых раз, я отгоняю их, потому что не хочу бороться с нашим влечением. Это проигрышная битва, которая не стоит и дня.
Майя приходит в мой гостиничный номер с подкреплением в руках. Мы сидим на диване в пижамах и пушистых носках, воплощение привлекательности. Единственные двое мужчин, на которых мы можем рассчитывать в этой жизни, — это Бен и Джерри. Перед тем как погрузить ложки в наши индивидуальные ведерки мороженного, мы скрещиваем их в шуточном тосте.
Судя по ее виду, Майя тоже переживает не самые лучшие дни. Ее грустные глаза впиваются в мои, когда она делится своими недавними проблемами с Ноа. Моя прекрасная лучшая подруга заслуживает всего мира, поэтому ей нужно проснуться и взбодриться, потому что время идет, ее окно возможностей сужается.
— Я отомщу за твою честь. Я могу поиздеваться над его радио, заставив его играть надоедливые попсовые песни все пятьдесят кругов. Это сведет его с ума, я знаю.
Она грустно смеется.
Я потираю руки вместе, как злодей.
— Не бойся. Я придумала идеальный план, чтобы помочь тебе.
Она скептически осматривает меня, но ничего не отвечает.
На этот раз я поручила Лиаму и Джаксу помочь. Мы все сблизимся и проведем время вместе, вдали от Ноа и гоночных трасс.
Майя покачала головой.
— Ты слишком добра ко мне. — Она погружается в свое мороженое, заполняя пустоту Ноа замороженной вкуснятиной.
— Я должна признаться, — я откусываю кусочек мороженого для храбрости.
— У меня есть для тебя священник, — Майя серьезно смотрит на меня.
Я фыркаю.
— Говоришь на собственном опыте?
— Я чувствовала себя виноватой, когда неделями врала себе о Ноа. Потом был инцидент с нанесением солнцезащитного крема в Монако, который был нашей личной прелюдией. Мне нужно было кому-то выговориться, и священник показался мне хорошей идеей. Моя мама до сих пор восторгается моей приверженностью к церкви. Мы ходили на мессу каждую неделю во время летних каникул.
Мне не удается скрыть свой ужас.
— В любом случае, расскажи мне свою исповедь, — Майя жестом показывает, чтобы я продолжала есть мороженное.
— Ну, я встретила Клаудию.
Вдох Майи говорит обо всем.
— Расскажи мне все о ней. Я предполагаю, что все прошло ужасно, судя по твоему хмурому виду.
— Ага. Она такая же мерзкая, как ее и описывают. Она назвала меня шлюшкой, как будто она из девятнадцати сотен или что-то в этом роде. А потом попыталась дать мне какой-то женский совет.
— О, нет, — простонала она. Точно мое чувство, завернутое в одно ворчание.
— О, да! — я протыкаю мороженое своей ложкой.
Глаза Майи блестят. Она находит забаву в самых плохих вещах, и хотя мне нравится такой оптимизм, он мало помогает унять мое растущее раздражение.
— Но это не самое худшее.
Майя останавливает ложку на полпути ко рту, шоколадное мороженое капает на ее брюки, пока она ждет.
— Ладно. Не томи меня!
— Лиам поцеловал меня. — Я уклоняюсь от ее глаз.
— Он что? — кричит Майя, от чего у меня звенит в ушах.
— Я знаю. И что еще хуже, это не было ужасно.
Я смотрю на нее краем глаза.
— Ты же не ставишь на его поцелуй яркую рекомендацию.
Мои щеки пылают от воспоминаний.
— Нет, это было потрясающе. В этом-то и проблема. И теперь я могу с уверенностью сказать, что это не случайность, потому что я действительно поцеловала его в Канаде.
— И ты мне не сказала? — Майя надулась.
— Я боялась признаться в этом, глупо отрицая свое влечение к нему. Оно не угасло во время летних каникул. Наоборот, все кажется более интенсивным. Как это возможно?
— Вы оба обладаете магнетической энергией друг друга. Все видят это, кроме вас двоих.
Хорошо, Майя, вечно наблюдательная. Если бы только она применяла эти навыки к себе.
Я сижу молча, не зная, как подступиться к разговору.
Майя поворачивается ко мне всем телом.
— Хорошо, а что случилось после того, как он поцеловал тебя сегодня вечером?
— Я поцеловала его в ответ. Да уж. А потом он предложил мне быть друзьями с привилегиями.
Брови Майи сходятся вместе, прищуренный взгляд добавляет пару временных морщин на ее лоб.
— Ты уверена, что это то, чего ты хочешь?
— Что ты имеешь в виду? Кроме этого, больше ничего не может произойти. И между нами ничего не изменится, потому что мы взрослые люди и можем отделить чувства от секса.
Майя искренне смеется.
— Боже мой. Пожалуйста, никогда больше так не говори. Никогда.
— Это плохая идея? — сомнение закрадывается в мою голову.
— Возможно. Но ты привержена этому плану, а Лиам не похож на человека, который сдается. Почему ты не хочешь завести с ним что-то серьезное?
Я трачу минуту на обдумывание. Майя сидит в тишине и ест свое мороженое.
— Его прошлое, его будущее. Потому что никто, включая его, не знает, чем он будет заниматься в следующем году. А я вернусь в университет и буду дописывать диплом.
— Ты не можешь предсказать будущее, как бы ты ни старалась контролировать все в своей жизни. Иногда лучшие перемены — это не те, которые ты планируешь. А что касается школы, то ты уже несколько раз говорила мне, что не любишь ее. Неужели ты хочешь продолжать заниматься тем, что не делает тебя счастливой?
— Я никогда не думала, что делать моего отца счастливым принесет мне столько страданий, сколько уже принесло. Я больше не знаю, что умно, а что глупо, или что хорошо, а что плохо. Мой мозг запутался как никогда раньше, и я не могу винить в этом поцелуй.
Вместо того чтобы дать мне утешение, следование плану отца душит меня и сдерживает, создавая иллюзию безопасности. На самом деле я создала блестящую клетку, спрятав себя в ней во имя того, что не хочу разочаровывать отца.
Я хочу жить полной жизнью. Вместо того чтобы рисковать, я всю жизнь виню отца в том, что он запер меня в башне и установил нереальные ожидания. Часть меня задается вопросом, не была ли я так же готова никогда не испытывать себя и не освобождаться от того, что от меня ожидают.
Похоже, пришло время это выяснить.
Глава 21
Лиам
Маккой хранили молчание после моего удачного выступления в Милане. Мне следовало насторожиться от их молчания, потому что перед Гран-при Франции они поделились, как наняли нового пиарщика, чтобы помочь мне с имиджем.
Отсюда и причина, по которой мы с Джаксом оказались заперты в конференц-зале Маккой.
Благодаря отсутствию благоразумия и мании величия Клаудии, Маккой нанял нового пиарщика из Мексики по имени Елена. Маккой принял ее в команду, потому что я идиот, а Джакс — потому что его поймали со спущенными штанами, в буквальном смысле. Если он продолжит свои последние выходки, Джакс отправится в один конец в город трахающихся мальчиков.
Я вкратце рассказываю ей о той буре, в которую превратилась моя жизнь. Можно сказать, что вчерашняя драматическая статья о моем примирении с Клаудией на итальянском гала-вечере испортила мне настроение. Почему Клаудия продолжает рассказывать абсурдные истории прессе? Ей нужно найти новое хобби или нового богатого парня для траха, потому что ее выходки вышли из-под контроля.