После долгого отсутствия я пришел в школу где-то в конце шестидесятых годов.
Урок
Тихо-тихо в классе. Класс работает. Класс думает. Новый учитель решил сразу же познакомиться с восьмиклассниками и раздал всем анкету. Ту самую анкету, которую предложила когда-то Карлу Марксу его дочь.
Впервые за свои четырнадцать лет так задумались дети. Лена Лосева мучительно морщит лоб.
1. Достоинство, которое Вы больше всего цените в людях:
Выводит ломким неустоявшимся почерком:
«Честность».
В мужчине:
«Силу, мужество».
В женщине:
«Гордость».
2. Недостаток, который Вы скорее всего склонны извинить.
«Легкомыслие».
3. Недостаток, который внушает Вам наибольшее отвращение.
«Грубость, развязность».
Странно, детский почерк выводит зрелые ответы. И еще удивительнее, как сквозь зрелость проглядывает вдруг открытое детство.
4. Ваше любимое блюдо.
«Мороженое».
Мороженое для нее — блюдо.
5. Ваше представление о счастье.
«Быть нужным людям».
6. Ваше представление о несчастье.
Вот тут на секунду остановимся, подумаем. При всей неустоявшейся еще зрелости и детской откровенной наивности, какой ответ можно предположить? Любой, наверное. И самый серьезный, и самый наивный.
Но только не тот, который она написала. Все тем же детским почерком она вывела:
«Война».
Откуда это у нее? Читала книги? Смотрела фильмы? Но этого, пожалуй, мало для того, чтобы в минуту исповеди написать именно это слово. Она родилась через много лет после того, как отгремели последние бои. У нее живы-здоровы отец и мать. Что знает о войне девочка из Старой Руссы?
В 1930 году Сергей Федорович Малафеевский служил в Красной Армии. Писал домой в вологодские края: «Вступайте в колхоз всей семьей, новую жизнь будем строить. Работать сообща лучше и жить веселее будет».
Семья — восемь душ. Вместе с другими бедняками Малафеевские вступили в колхоз одними из первых. Назывался колхоз «Победа». А потом вернулся в родное Григорово и Сергей. Стал председателем. «Победа» вышла в передовики. Направили Сергея в другое хозяйство, за три года поднял и этот колхоз. Молодого коммуниста направили в следующий… Четыре колхоза поставил на ноги Сергей Федорович. Началась война.
— Ребята, пошли,— сказал он односельчанам так, будто собрались они в поле.
И ушли на фронт.
…В Волчанске на Черниговщине Федор Власович Ивашко работал на текстильной фабрике. Бухгалтером. Дело знал, люди его любили. В июне 1941 года поцеловал маленькую дочь и, спрятав на широченной груди заплаканное лицо жены, пообещал:
— Все будет хорошо, Машенька. Жди меня.
И ушел на фронт.
Суровой и горькой была та первая военная зима. Несколько раз Старая Русса переходила из рук в руки. Потом ее заняли фашисты.
Враги уже праздновали победу, но в город ворвался вдруг 114-й лыжный разведывательный батальон. Группа смельчаков совершила дерзкий рейд. Немыслимо, но дошли они до самого центра и уже здесь, у водонапорной башни, завязался неравный кровопролитный бой. Только где-то на окраине, возле курортного парка, все затихло. 29 мужчин и одна женщина оказались в руках фашистов.
Навсегда запомнился местным жителям тот день. Неубранный снег лежал сугробами, черный от копоти и пороховой гари. Трещали деревья на лютом морозе. 30 советских бойцов снова, второй раз, прошли через весь город. Их вели в гестапо под густым конвоем. Фашисты шли, скрючившись от мороза, в платках поверх пилоток, в плюшевых жакетах поверх шинелей, в валенках, отобранных у наших бойцов.
Разведчики шли босые по ледяной дороге, по черному снегу.
Как завороженные, смотрели на них старорусские женщины, дети. У моста колонна свернула налево, и какая-то женщина в темном платке крикнула:
— Ваня!!! Брат!!!
И кинулась к шедшему впереди окровавленному пленному. Конвойный ударил ее по голове автоматом, и женщина упала в снег.
И потом, после войны, так и не смогла узнать Ирина Егоровна Тимофеева, был ли то брат ее, или почудилось.
Евгения Александровна Ершова много лет спустя вспоминала:
— Колонна оказалась в двух шагах от меня, и я увидела среди пленных красивую девушку. Совсем еще молоденькую. У нее была сумка с красным крестом. Шла она без головного убора, а по плечам распущены были темно-русые пышные косы, ниже пояса. Я закричала: «Ой, косы-то!» Потом увидела — босая и заплакала. А она повернулась ко мне — гимнастерка изорвана, в крови — и говорит: «Не надо. Только плакать не надо…» — и улыбнулась. Я еще больше заплакала…