Там, на Красной горке, воины восьмидесятых годов салютовали воинам сороковых.
На память о том времени, о целом поколении у меня осталась драгоценная реликвия — ржавая, черная, обгорелая пуговица от морского бушлата. Ее извлекли в евпаторийском сквере летом 1982 года. Она лежит передо мной на столе, вот она — рядом.
А за окном — поздняя осень, в евпаторийском сквере уже облетела листва, природа ушла на покой. Всему свое время — дробятся скалы, осыпаются низкие берега, ветшают старые причалы.
Одно лишь море не стареет.
Ляшенко Екатерина Васильевна, урожденная Глицос, г. Алма-Ата: «Расстрелянные в кроватях моряки были спрятаны главврачом Балахчи и хирургом Глицосом с помощью медсестер в родильном отделении больницы.
Ужасны воспоминания трех трагических дней для меня, потому что расстрелянный во дворе больницы хирург Глицос — мой родной брат. В 1941 году он закончил Симферопольский мединститут по специальности хирург. Погибших моряков похоронили в противотанковых рвах городской окраины — так называемый район «Бахчалык». В настоящее время там стоят памятники погибшим морякам-десантникам, там же покоится и мой брат Глицос Константин Васильевич двадцати двух лет».
Р. Сократова, г. Рязань: «Увидела родную фамилию, и комок застрял в горле, долго в себя прийти не могла. Расстрелянный главврач больницы Балахчи является моим родным братом. Сын брата —1940 года рождения, отца не помнит».
Леонид Иванович Злотников, инженер, г. Симферополь: «Вы пишете об артиллеристе Злотникове. Нет ли у Вас каких-либо сведений о нем, очень просим помочь. Никаких писем от отца мы в войну не получали, а на многочисленные запросы моей матери нам сообщили в 1943 году, что отец пропал без вести.
Фамилия Злотников не такая уж распространенная, может быть, артиллерист, о котором идет речь, был моим отцом?»
Борис Злотников, г. Харьков: «Убедительно прошу Вас, напишите имя и отчество лейтенанта Злотникова и все, что Вы знаете о нем. Отца своего я не помню, когда началась война, мне не было 2 лет, отец с войны не вернулся. До войны мы жили в Евпаторийском районе, и призван он был Евпаторийским РВК».
Иван Злотников, Брянская область, Стародубский район, с. Мишковка: «Моя просьба к Вам касается судьбы моего брата, погибшего в войну. Прочитав о гибели десантника Злотникова, я очень забеспокоился: мой брат был тоже артиллерист и тоже лейтенант… Я до сих пор не имею никаких сведений о нем…»
На гибель каждого из упомянутых погибших десантников откликнулись десятки людей. Ищут, все ищут родных, пишут и те, у кого отцы, мужья, братья отношения к десанту не имели.
Ю. Федулов, г. Москва: «Мужество солдата проявилось именно в трудные периоды войны. Да, были у нас и неудачи, промахи, да, враг был силен, но тем дороже наша победа».
А. Богдан, Свердловская область, поселок Шипичный: «В Евпатории проживала в семидесятых годах женщина, которая спасла двух десантников. Они остались живы и примерно в начале семидесятых годов приезжали к ней».
После десанта
Моряки сражались почти три дня. В ночь на 7 января 1942 года остаток разгромленного десанта — 60 человек укрылись на улице Русской в доме № 4. Молодые хозяйки двух квартир Прасковья Перекрестенко и Мария Глушко провели ночных гостей в комнаты, на чердак, в сарай. Хозяйки поставили чайник, принесли марлю, стали рвать ее на бинты. Ровенского ранило в глаз, и женщины ножницами извлекли осколок.
Рано утром 7 января немцы обходили улицы — двор за двором, дом за домом… У Марии Глушко — девятилетняя дочь, а у Прасковьи Перекрестенко — шестилетний сын и старики.
X. Ровенский: «Мне запомнилось, как утром одна из этих женщин прибежала с улицы и, ломая пальцы, говорила, что фашисты уже подходят к улице Русской».
Что спасло их в то утро? Неужели только то, что женщины успели выскочить, нарисовать на заборе крест и написать «холера»? Неужели только это? В жизни случаются трудно объяснимые вещи. Так или иначе, дом № 4 по улице Русской немцы миновали.