Уже все были убиты, когда Алик, окровавленный, заполз в сарай. Сколько он там был дней и ночей — не помнит. Открыл глаза, увидел в дверях мужчину с автоматом. Мужчина поставил его на ноги, но Алик упал. Откуда ему, пятилетнему, было знать, что перед ним — немец. Алик обнял его за шею, и немец понес его через всю дымящуюся крепость. Когда шли мимо развалин, Алик стал показывать ему дом, где они жили.
— Видимо, что-то он понимал… Понес меня в госпиталь.
У Алика Бобкова было тогда 14 ранений, он пролежал в госпитале около полугода. А одна пуля так и осталась в нем — ушла к позвоночнику, ее не извлечь.
Алик Бобков сам выбирает маршрут нашей прогулки:
— Вот здесь, по этой аллее, любил ездить на велосипеде отец.
Они были сыновьями и дочерьми своей Родины. Слова, пожалуй, слишком общие.
Конкретнее? Они были сыновьями и дочерями своих отцов и матерей. Им было по двадцать лет. Это было первое поколение, выросшее после революции. И если говорить о долге и верности, надо вспомнить, чьими детьми они были.
Отец, Ахвердиев Гамза Назами,— один из борцов за установление Советской власти в Азербайджане, член партии с 1918 года. Организатор отряда красных партизан в годы гражданской войны. Затем — начальник земельного отдела в районе, председатель райисполкома.
Мать, Ахвердиева Тамам Мамед кызы,— член партии с 1920 года, организатор первых колхозов в республике.
Сын, Ахвердиев Халил Гамза оглы: 1919—1941 годы.
Из рассказа очевидца: «…в ходе боев 22 июня 1941 года утром, отбивая врага в штыковой атаке, героически на моих глазах погиб рядовой 84-го стрелкового полка 6-й стрелковой дивизии Ахвердиев Халил Гамза оглы и там же, в казарме полка, был нами похоронен».
Редкий случай. Одна из первых штыковых атак была отбита, фашисты были растеряны, и солдата еще успели похоронить.
Отец, Майоров Бадма Гаряевич,— член партии с 1919 года, боролся за Советскую власть в Калмыкии. В годы гражданской войны — работник политотдела Красной Армии и штаба десантного отряда моряков Волжской Каспийской военной флотилии, разведчик, военный комиссар.
Мать, Майорова Агдя Сангаджиевна,— одна из первых организаторов женского революционного движения в Калмыкии. В первые годы Советской власти заведовала областным женотделом. Оба, и муж и жена, были делегатами Первого съезда народов Востока от Калмыцкой автономной области.
Сын, Майоров Венециан Бадмаевич: 1921—1941 годы. Погиб в первые же дни войны. Последнее его письмо из Бреста: «Мама и папа, купите и пришлите мне два тома Беранже».
Отец, Амбросий Георгиевич Шеварднадзе,— старый коммунист, еще до войны, вероятно одним из первых, был награжден Почетной грамотой заслуженного учителя школы Грузинской ССР — «За особые заслуги в строительстве хозяйства и культуры».
Сын, Акакий Амбросиевич Шеварднадзе: 1920 — 1941 годы. В самом последнем письме, 13 июня, он пишет домой старшему брату: «Брат Лале! Я живу по-прежнему и о вас скучаю… Но что делать? Моя служба подходит к концу, но для меня она может пока не закончиться…»
22 июня в первые же часы войны старший сержант А. А. Шеварднадзе погиб возле казармы своего 333-го стрелкового полка.
Юноши. Почти мальчики.
Из не прожитых ими лет: «Пригласительный билет на золотую свадьбу. Республиканский совет ветеранов и женсовет Калмыцкой АССР приглашает вас на торжественный вечер, посвященный золотой свадьбе ветеранов революции и женского движения в Калмыкии — старейших коммунистов супругов Майоровых Бадмы Гаряевича и Агди Сангаджиевны, которая состоится в кафе «Нюдля» 29 мая 1970 года в 19 часов».
Горше нет — пережить сына почти на тридцать лет. Но и святее нет — то, что ты сам завоевывал, чему посвятил жизнь, все это защитил сын, твой собственный.
Были и другие семейные судьбы, если хотите, — противоположные.
Семен Иванович и Клавдия Тимофеевна Бабкины образования не имели никакого. Он — из бедной крестьянской семьи Орловской губернии, она — с Рязанщины (отец ее служил у помещика, который в конце концов выгнал его). Неграмотные родители поднимали девятерых детей. Одни из них, Степан, учился в МГУ. «Одевался он плохо,— вспоминают сестры,— носил старое пальто отца, а шапка настолько была худа, что он ее снизу подрезал, она стала как тюбетейка».
А все-таки детей на ноги поставили.