На дворе зима двадцать первого века, а мы в кедах без носков ходим – так красивше! Ну, да ладно, кстати о зиме…
Часть вторая.
Зима. Декабрь. Смеркалось.
Убивши лишний день на шкаф, парни всё-таки впендюрили шкаф на своё законное место. А чё? Нормально так получилось! Открываешь, дверцу, вынимаешь с полочки труселя, а там… Всё правильно – выключатель! Открываешь вторую дверцу, вынимаешь с нижней полочки и прочие потняки, а там… Тоже правильно, – разъём стационарного телефона и коннектор под интернет. Главное, теперь не надо менять подранные котом обои… Нет, главное, что ЗАКАЗЧИК остался доволен!
Смеркалось, но это же не ночь?
Отдав мамке стипендию (получкой это не назовёшь), Вовка адсорбировал себе тысчонку. Наскоро помывшись, переодевшись и, главное переобувшись (эта шерстяная падла по имени Барсик всё-таки перепутал лоток с ботами… а может, судя по запаху на хате заказчика, вообще в лоток не ходил), Вовка поспешил на репу…
Чё за репа, пареная? И, что вообще связывало таких разных людей, как Вовка и Лексеич?
Понятное дело – работа. Вместе в свободное время что-то лепили, что-то творили, опять же кузнечное дело осваивали. Но главное – музыка!
Вовка, имея в образовании два класса и четыре коридора, в музыке особо не разбирался, но слушать любил. А по сему не пропускал ни одной репы, то есть репетиции.
Алексеич же, ко всему прочему, имел слух, самостоятельно освоил нотную грамоту и прочие премудрости, довольно таки не кисло играл в группе на бас гитаре. Вот где видна природная деревяшка! Весь музыкальный инструмент своими руками! В одной гитаре не меньше трёх пород дерева!
Вовку тоже пытались приобщить к прекрасному, но быстро поняли, что медведь если не наступил, то здорово вмазал парню в ухо. Так и повелось, один играет, второй слушает. Оба не верили в обещания и прочую лапшу, которую старательно развешивал на уши зомбовизор, оба верили, что до пенсии не доживут, а если и доживут, то за это придётся ещё и штраф платить. Ну и после репы ( то бишь репетиции) по пивасику с рыбкой.
И так на репу!
Вовка торопился, но хрен тут разгонишься – то лужа, то сугроб, то вообще лёд. Вот проулок, через него на остановку и в дамки. Только б не бахнуться, надо смотреть под ноги… Опа! Сотня! Вовка попытался поднять, да фигушки – сотня намертво вмёрзла в лёд. Видать хорошо как через стекло, да не поднять. Вовка поковырял лёд штиблетом эффект тот же. Эх, давно собирался саморезы в подошву вкрутить, чтоб по льду ходить, да руки не доходили. Вот и сейчас бы пригодились.
Вовка разозлился,– Да ну, её на … вот штуцер в кармане лежит, хватит по самые… Ой!
Часть третья.
Фигово…Сыро…Бли-и-и-и-н! Да чего ж так холодно! Навернулся таки. Попытался встать, но как будто ко льду примёрз… В лёд вмёрз!
Мороз пробирал до ко костей…Хотя костей не чувствовалось, не чувствовалось ни рук, ни ног. Вовка вдруг понял, что он стал очень плоским, из каких-то волокон, с двух сторон расписанным как… как?
– А-а-а-а-А! Да, что я теперь сотня, что ли?! Жопа! Попадалово! Не хочу!
Вовке хотелось орать, но кто-нибудь слышал как деньги орут? Отчётливо стало понятным, что жопа – это не только часть тела, но и целый комплекс мероприятий, а так же конкретное место, куда может попасть не только конкретная личность но и целая страна.. может и больше. А если ничего не можешь поделать и не знаешь когда это кончится, то это полная…
Думы прервала небритая морда, внимательно смотрящая на него через стекло льда. Ухмыльнувшись, морда исчезла, за то появился подкованный ботинок. Если б были глаза, то они б вылезли на лоб от боли, но и лба тоже не было.
Экзекуция быстро закончилась, грубые пальцы схватили Вовку( или теперь уже сотню?) и скомкав, засунули в карман. Вовка подумал, что если бы у него, в теперешнем положении был хребет и так комкать?
В кармане было на порядок теплее, но очень тесно. Из купюр был только он один, но много монет разного достоинства.
«Мелочь!»,– гордо подумал Вовка.
«Пижон!»,– брезгливо подумали монеты.
«Да пошли вы!», – Вовке стало грустно и неуютно. Мокрый и грязный, он чувствовал себя грязным оборванцем.
«Вовка, Вовка…Да и не Вовка я теперь, а Сотня, не, не Сотня! Сотня – это баба, а я теперь Стольник! И ни фига не деревянный и даже не бумажный! Вон, баксы на парусине печатали, а во мне чего только не напихано!»
Тесно, да не так холодно, только б в дырку из кармана не вывалиться, а там…
Небритый мужик подошёл, к киоску и просил не газету (что не мудрено), а флакон огуречного лосьона. Но грязную и мокрую не приняли, и Стольник запихали опять в карман. Зато выскребли от туда мелочь, – хватило, хотя один рубль успел свалить через дырку в кармане. А зачем, подлянку хотел устроить? История об этом умалчивает.