— Что сегодня на обед, Арон? — спросил Аякс.
Арон жадно затянулся и, выдохнув дым, только пожал плечом.
— …Это ты разделываешь золотого тельца?
Арон покивал со счастливой улыбкой.
— …А откуда ты знаешь, что он золотой?
Арон снова пожал плечом. Аякс хотел спросить еще о чем-то, но закашлялся, и ровно в ту секунду, когда он был готов заключить, что имеет дело не просто с сумасшедшим, а с немым сумасшедшим, Арон ответил басом:
— Он не золотой. Это ведьмы придумали, что он золотой.
— Кто придумал?
— Ну, эти… — Арон махнул сигаретой в сторону главного корпуса.
— Пациентки? — уточнил Аякс.
Арон засмеялся до слез.
— Думаете, от чего тут воняет?
— От сероводорода.
— От сероводорода… — продолжал смеяться Арон.
— А от чего?
— А от того, что они в воду пердят. Тем же самым тельцом.
— Чем?
— Чистой телятиной! — Арон склонил голову, вздрогнул всем телом и, поджав толстые губы, вдруг заплакал. — Думаете, мне не жалко его?
— Кого?
— Бычка! Я за ним хожу, как его привозят. Как за дитём. Сплю с ним в стойле. Я что, могу его зарезать?
— А кто его режет? — Аякс заметил у себя на руках беловатый налет — по-видимому, осадок после ванны, — попытался стереть его, но тщетно.
Арон утер слезы.
— Я режу.
Аякс бросил окурок на землю и наступил на него.
— Понятно.
— Но не я убиваю его, — сказал убежденно Арон, тряся головой. — Нет. Ни за что.
— А кто убивает? — спросил Аякс.
— Никто.
— Он что, умирает сам по себе?
— Нет.
— А от чего тогда?
Арон высосал сигарету до фильтра, закинул окурок в люк прачечной, почесал голову, достал из волос соломинку, сунул ее в зубы и принялся возить подошвой кеда по земле.
— А вы никому не скажете?
— Никому.
Арон помахал перед лицом ладонью.
— Даете честное слово?
— Даю честное слово, — пообещал Аякс.
— Он умирает от ужаса.
Аякс взглянул на грязный кед, которым Арон продолжал возить по земле, опять попытался стереть с руки беловатый налет и молча пошел к машине.
В городском архиве, надеясь узнать что-нибудь новое по истории рудника, он добрый час рылся в подшивках газет и в обгоревших амбарных книгах. Архивариус, все это время исподтишка наблюдавший за ним со своего места, присел с краю стола, за которым Аякс пролистывал очередную подшивку, поставил у лампы кружку горячего молока и с благодушным видом сложил перед собой руки.
— Мне кажется, — сказал старик, — ваша детективная метода в местных условиях не очень эффективна.
— Впервые слышу о своей детективной методе. — Аякс сделал вид, что поглощен чтением. — Как, кстати, ваша пещера?
— Какая пещера? — удивленно переспросил архивариус.
— Которую нужно заполнить золотом.
— Ах, это. — Архивариус оглянулся на компьютер и пошевелил в воздухе раздутыми подагрическими пальцами. — Так, суета и томление духа. В условиях нашей скуки, доложу вам, и не до того доходит.
— Говорите о вчерашних похоронах?
— Вы были там? И как вам понравилось?
— Производит впечатление. — Аккуратно, чтобы не поднимать пыли, Аякс сложил подшивку. — И размах, и настроение. И… — Перед его мысленным взором встало надгробие могилы Хассельблада. — И вообще.
— Вы о чем?
Аякс потер о столешницу ребром ладони.
— Я о своем предшественнике, агенте Хассельбладе. В Столовой Горе я как раз расследовал его исчезновение, пока…
— Пока — что?
— Пока вчера на кладбище не обнаружил его могилу.
— Вот поэтому… — Архивариус погрозил Аяксу пальцем, взял кружку и сделал глоток. — Вот поэтому, молодой человек, я и считаю вашу детективную методу не вполне эффективной в условиях нашего болота.
— Почему — поэтому? — уточнил Аякс.
— Если бы вы позавчера удосужились задать мне вопрос о вашем агенте — как его? — вы бы тогда же получили от меня исчерпывающий ответ, где его искать.
— А почему вы должны знать об этом?
— А почему нет? — удивленно выпучился старик.
— Хорошо. — Аякс откинулся на спинку стула. — Почему, в таком случае, когда я интересовался пропавшим в полиции, мне не дали вразумительного ответа? Почему я должен интересоваться пропавшим без вести у архивариуса?
— Мы снова и снова возвращаемся к вопросу о вашей детективной методе.
— И в чем главный недостаток моей методы?
— А в том, — архивариус несильно прибил подшивку кулаком, — что вы пытаетесь взять гору с одного наскока. Вы даже сейчас пытаетесь это делать.
— Вот как?
— Именно так. Вы думаете, что когда обнаружили надгробие пропавшего, вы обнаружили его самого?
Аякс устало зажмурился и помассировал глазные яблоки.
— Вы внимательно рассмотрели плиту? — поинтересовался архивариус. — Хотя бы прочли все надписи на ней?
— Ну, да, — ответил Аякс неуверенно.
— А такое видели? Вверху справа? — Архивариус достал из кармана перьевую ручку, вырвал из подшивки кусок желтой бумаги, что-то написал на нем и положил перед Аяксом. — Видели?
Аякс прочел написанное по слогам:
— Cenotaph?
— Именно! — взмахнул ручкой архивариус.
— Что такое кенотаф?
— Пустая могила.
— Что? — удивился Аякс.
— Когда воин погибал в дальнем походе и его останки не могли быть доставлены на родину, родственники ставили памятник на пустой могиле. Это древний обычай, но он частично сохранился до наших дней.
— Вы хотите сказать, что Хассельблад родился в Столовой Горе?
Архивариус с сожалением покачал головой.
— Ну откуда, скажите ради бога, в вас эта… детективщина? Почему ваш несчастный Хассельблад должен был родиться в Столовой Горе? Ну почему?
— А почему тогда этот… — Аякс заглянул в листок. — Кенто… его пустая могила находится здесь?
— А почему в Столовой Горе находятся другие пустые могилы? — осведомился в ответ архивариус.
— Понял, — сказал Аякс. — Вы имеете в виду рудник. Рабочие падали в пропасть, гибли под завалами, и все в этом роде.
Архивариус допил молоко и промокнул платком лоб.
— Можно сказать и так. — Приподняв руку, он снова пошевелил пальцами. — У меня больные суставы, но я продолжаю играть в эту чертову игру, давить на одни и те же кнопки. У вас страдает логика, но вы, по сути, делаете то же самое.
Тут Аякса осенило:
— Постойте, так значит, у Хассельблада в Столовой Горе есть родственники? Кто они? И откуда им известно, что Хассельблад мертв?
Архивариус ответил вопросом:
— Что вы хотите знать о руднике?
Аякс сдвинул подшивку на угол стола.
— Чем больше, тем лучше.
— Полагаю, — сказал архивариус, прочистив горло, — вы в курсе, что история рудника начиналась с обычной старательской артели?
— Да. Когда кончилась история артели, началась история рудника.
— Старатели тогда перерезали друг друга не все. Авраам ле Шателье потом вошел в состав учредителей компании, которая взялась за дальнейшую разведку и разработку месторождения.
— Ле Шателье? — Аякс почесал лоб. — Что-то знакомое.
— Этот человек считается основателем Столовой Горы, — пояснил архивариус со значительным видом.
— А его потомки до сих пор управляют одноименной компанией?
— Совершенно верно.
— Это правда, что он бывший каторжник? — сказал Аякс.
— Правда в том, — холодно ответил старик, — что он считал себя осужденным несправедливо. Накануне ареста он стоял во главе пуританской общины.
— И за что же его судили?
— За сопротивление гражданским властям, которые пытались вмешиваться в дела конгрегации.
— Пытались вмешиваться — каким образом?
Архивариус развел руками.
— Самым обычным. Хотели получать, например, финансовые отчеты о хозяйственной деятельности церкви.
— Короче говоря, — заключил Аякс, — осужден справедливо.
— Все не так просто. Не торопитесь. — Архивариус смел со стола вырванный клочок бумаги и, склонив голову, глядел на него, пока он не упал. — Потом ле Шателье был реабилитирован, соответственно, отменен и обвинительный приговор.