— Как же это называется, дай бог памяти, — вслух рассудила Эстер, катая в ладонях яблоко. — Информационное обеспечение операции? Нет?.. Блокада?
— Слушай, хватит.
— Тогда перестань изображать из себя идиота.
— Поговорили. — Аякс присел к стене у порога и снова закурил.
— Подумай сам… — Эстер надкусила яблоко, но, словно передумав, брезгливо обнюхала его, положила обратно на стеллаж и вытерла губы. — Подумай сам: конторские ваши заявляются в Гору с одним заданием — вернуться обратно без Рихтера. Не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы понять, зачем это понадобилось. А что получается в итоге?
Аякс молча курил.
— …А в итоге, — ответила на свой вопрос Эстер, — все получается с точностью до наоборот. Вернуться в контору удается одному Рихтеру.
— Вопрос, — приподнял руку Аякс.
— Что?
— Зачем это кому-то понадобилось?
Эстер указала большим пальцем в сторону стеклянной двери:
— Разуй, повторяю, глаза.
Аякс взглянул на спецназовцев возле участка.
— Дело Мариотта живет и побеждает.
— Контора пробилась в Гору, да, — согласилась Эстер. — Но ненадолго.
Аякс обернулся к ней.
— Почему ты так уверена?
Эстер торжественно встряхнула разведенными кулаками:
— Потому что известие о гибели Рихтера — такое желанное, такое очевидное… — изображая не то избыток чувств, не то нехватку слов, она звучно прихлопнула себя по бедрам, — …что опередило самую гибель Рихтера. Вот незадача.
— Думаешь, так уж сложно ликвидировать этот отрыв?
— Если ты будешь держаться подальше от Рихтера, то — невозможно.
— Как, кстати, твоя рука? — спросил Аякс. Он только сейчас заметил, что на правой кисти Эстер больше нет фиксирующей повязки.
Вопрос застал Эстер врасплох. С улыбкой повертев перед глазами растопыренной пятерней, она, видимо, собиралась отшутиться, и уже открыла было рот, как ее осек хлесткий, утробный, похожий на многократно усиленное поскрипыванье снега, треск. Это был звук автоматной очереди, разрезавшей наискось дверь магазина. Пули вспороли деревянную обшивку стены в нескольких дюймах над головой Аякса. Осколок стекла глубоко ранил его в лицо. Давясь табачным дымом, он отполз из прихожей обратно в торговый зал. Вторая очередь пробила витрину и опрокинула стеллаж с фруктами. Эстер увлекла Аякса в подсобное помещение и почему-то крикнула ему, чтобы сейчас он ни о чем ее не спрашивал и не мешал ей. Аякс, продолжая откашливаться, только потряс головой. У него сильно кровоточила щека и был шок. Эстер на секунду забежала в подвал и вернулась оттуда с кочаном капусты, которым вышибла окошко приоткрытой двери черного входа. После этого, встряхнув пальцами и даже подув на них, тщательно вытерла пригоршнями лицо и шею Аякса и сбрызнула кровью порог и крыльцо. Аякс следил за ней с отстранением случайного наблюдателя. Разбитое кочаном капусты окошко двери черного входа заставило его вспомнить разбитое сковородой окно кухни в своей служебной квартире. Со стороны главного входа уже слышались возня и голоса атакующих. Кто-то громким шепотом скомандовал приготовиться.
— Уходим! — также, шепотом, скомандовала Эстер Аяксу.
К тому времени, когда в магазине разорвалась шумовая граната, они скрылись в примыкающей к подвалу секретной штольне.
В кромешной, насыщенной сероводородом темноте они плутали, казалось Аяксу, целую вечность. Извилистый ход то обрывался крутыми ступенями, то также резко забирал в гору. Под ногами трещал щебень. Аякс, которого Эстер крепко держала за руку и вела за собой, будто ребенка, только диву давался, как она могла ориентироваться в таких условиях.
Из подземного лабиринта они поднялись в подвал водолечебницы. Это была та самая комната, куда однажды Аякс так и не решился войти.
Эстер оставила Аякса у ржавого операционного стола-«качалки» и постучала куском железа по водопроводной трубе:
— Гесс!
Не прошло и минуты, как в комнату ввалился главный врач санатория.
— Гесс, — повторила Эстер недоуменно.
Лазоревый халат на вошедшем был заляпан кровью, под мокрым от пота воротником болталась марлевая маска. Тяжело дыша, отец Арона пытался снять застрявший на пальцах правой руки хирургический зажим. Эстер взялась помочь ему. Из их короткого разговора Аяксу стало ясно, что где-то наверху, в инкубаторе, находился раненный сержантом Клапротом спецназовец.
— Выживет? — спросила Эстер.
— Пустяки, — отмахнулся главврач и вдруг начал хохотать. — Сквозное левой задницы и слепое — правой!
— Это как?
— Так. С фланга подхватил.
— А что Клапрот?
— Не в курсе.
Зажим наконец был снят. Бубня песенку, Гесс подступил к Аяксу, взял его двумя пальцами за подбородок и, бегло осматривая, заставил повернуть голову из стороны в сторону.
— Выживет? — улыбнулась Эстер.
Главврач молча направился к дверям и дал отмашку следовать за ним.
В ординаторской на втором этаже лечебницы он быстро обработал и зашил рану Аякса. На полу в углу комнаты была свалена грязная амуниция спецназовца. Из окна открывался вид на пустой заснеженный двор со статуями. Из сухой чаши фонтана вырывались облачка пара. Аякс, осторожно притрагиваясь к замороженной щеке с пластырем, смотрел на свое отражение в стекле. В кармане у Эстер зазвонил телефон. Она достала трубку только затем, чтобы отменить звонок. Гесс долго и шумно мыл руки в чугунном умывальнике. Допотопный латунный кран, снабженный такими же ископаемыми вентилями из фаянса, тарахтел и кашлял. Неожиданно в ординаторскую вошла пожилая медсестра. У нее на руках была кожаная портупея с подсумком и большая кобура с автоматическим пистолетом. Не обращая ни на кого внимания, так, будто оказалась в безлюдном помещении, старуха с проклятиями свалила свою ношу поверх амуниции спецназовца и, продолжая чертыхаться, удалилась прочь.
— Отключился, — сообщил Гесс Эстер, сел за стол и, посвистывая, принялся заполнять какие-то бумаги.
У Эстер снова затрезвонил мобильный. Не отвечая на звонок, она попросила Аякса дожидаться ее в лечебнице, ни в коем случае не показываться на улице, кивнула Гессу и ушла. Аякс достал из принесенного медсестрой подсумка обойму, вытолкнул пару патронов себе на ладонь. Это были «матрешки». В кобуре находился Colt Double Eagle Commander — пистолет той же марки, что у самого Аякса, только с укороченным стволом и затвором. Поясная аптечка спецназовца была раскрыта, к чехлу бронежилета пристал обрывок наклейки с изображением сломанного шприца.
Главврач позвал Аякса к столу и попросил подписаться в листке амбулаторного учета. Аякс заинтересованно осмотрел листок, который оказался бланком строгой отчетности — с нумерацией, водяными знаками и даже с защитной голограммой. В самом подвале, под описанием ранения и клинических мероприятий, помещалась выделенная жирной рамкой графа: «Общий объем геморрагии».
— Аккуратней, — сказал Гесс.
— Сто пятьдесят миллилитров… — Аякс подписал бумагу. — Не много для одного пореза?
— В самый раз. — Главврач спрятал листок в стол. — В самый раз.
Аякс вернулся к окну.
— И что вы с этого имеете?
— С чего? — не понял Гесс.
— По какой цене идет миллилитр?
Главврач засмеялся.
— Вопрос не ко мне. Что вы с этого имеете, молодой человек — вот от чего надо прыгать.
Привалившись к подоконнику, Аякс, потер грязные руки.
— А как вам удалось выходить Рихтера?
— Кого?
— Моего бывшего начальника. Которого час тому назад ваш сын доставил в полицейский участок.
— Опять же — вопрос не по адресу.
— У вас, что ни спросишь, все не по адресу. К забору крови у трупов и к составлению списков своих безнадежных пациентов, надо думать, вы также не имеете никакого отношения… Зачем вам трупная кровь?
— А зачем вообще нужно заготавливать донорскую кровь? — огорошенно поднял брови Гесс.
— Хотите сказать, что можно переливать кровь от трупов к живым?