Элисон воспользовалась возможностью избавиться от спутницы.
– Не могу заставлять ее величество ждать. До свидания, Вероник.
И девушка устремилась дальше прежде, чем Вероник успела ответить.
Королеву Екатерину она нашла возлежавшей на кушетке. Рядом, на полу, резвились с полдюжины котят, потешно гоняясь за розовой ленточкой, которой Екатерина их дразнила. Вот королева подняла голову и дружески улыбнулась Элисон. Девушка мысленно перевела дух: по счастью, неприятностей как будто не предвиделось.
Даже в молодости никто не назвал бы королеву Екатерину красавицей, а теперь, на сороковом году жизни, она вдобавок изрядно растолстела. Но это нисколько не мешало королеве носить броские наряды; сегодня она облачилась в черное платье, расшитое огромными жемчужинами, безвкусное, однако сразу приковывавшее взор. Екатерина похлопала ладонью по кушетке; Элисон послушно присела, а котята сразу очутились между ними. Девушку это порадовало. Она подобрала одного крошечного котенка, черного с белым, и тот сперва облизал бриллиант в кольце на пальце Элисон, а потом осторожно прикусил сам палец. Крохотные зубки были острыми, но сам котенок был еще слишком мал для того, чтобы его укус мог причинить настоящую боль.
– Как себя чувствует невеста? – осведомилась Екатерина.
– Она на удивление спокойна, ваше величество, – ответила Элисон, поглаживая котенка. – Волнуется, конечно, но ждет не дождется завтрашнего дня.
– Она знает, что ей предстоит лишиться девственности на глазах у свидетелей?
– Знает, ваше величество. Она смущена, но справится, вот увидите.
Если только справится твой Франциск, молча прибавила Элисон. Вслух она этого произносить не стала, чтобы не оскорбить королеву.
Впрочем, Екатерина и сама подумала о том же.
– Увы, мы не в силах предсказать, будет ли состоятелен бедняжка Франциск.
Элисон промолчала, опасаясь так или иначе уязвить чувства королевы.
Екатерина подалась вперед и заговорила, понизив голос.
– Послушай меня, – сказала она настойчиво. – Что бы на самом деле ни случилось, Мария должна притвориться, что брак состоялся как положено.
Элисон ощутила себя польщенной – кому еще выпадало вести столь откровенные, столь доверительные беседы с королевой Франции? Но сейчас важнее другое…
– Это может оказаться непросто.
– Сама понимаешь, свидетелям покажут не все.
– Да, но… – Элисон заметила, что котенок, которого она гладила, задремал.
– Франциск должен взобраться на Марию и поиметь ее – или притвориться, что поимел.
Девушку потрясла грубость королевы, но она быстро сообразила, что та чересчур обеспокоена, чтобы разговаривать обиняками.
– Кто объяснит Франциску, что нужно делать? – уточнила она столь же деловито.
– Ему объясню я. А ты потолкуй с Марией. Она тебе доверяет.
Элисон испытала прилив гордости: надо же, сама королева это заметила.
– Что мне ей сказать?
– Она должна громко и прилюдно объявить, что лишилась девственности.
– А если потребуют позвать доктора, чтобы тот подтвердил?
– Об этом мы позаботимся заранее, потому я тебя и позвала. – Екатерина достала из кармана платья маленький мешочек. – Вот, взгляни-ка.
Она протянула мешочек Элисон. Тот был совсем крохотным, не больше оконечности пальца; сшитый, казалось, из мягкой кожи, мешочек имел узкую горловину, перехваченную тонкой шелковой нитью.
– Что там?
– Это мочевой пузырь лебедя.
Элисон недоуменно посмотрела на королеву.
– Сейчас он пустой. Завтра вечером, когда я передам его тебе, в нем будет кровь. Ниточку завяжем покрепче, чтобы не протекло раньше времени. Пусть Мария спрячет мешочек под ночной рубашкой. Когда Франциск ее поимеет, взаправду или понарошку, пусть она дернет за нитку; кровь выльется на простыню, и все должны увидеть это пятно.
Элисон кивнула. Звучало разумно. Кровь на простыне после брачной ночи считалась главным признаком успешного соития. Все, кто увидит пятно, поймут, что за этим стоит, и всяким подозрениям будет положен конец.
Вот как женщины, подобные Екатерине, добиваются власти и располагают ею, с восхищением подумала девушка. Они действуют хитроумно и скрытно, прячась от посторонних взглядов, управляют событиями, пока мужчины воображают, что это они повелевают всем на свете.
– Мария справится? – озабоченно спросила Екатерина.