Теперь пора продумать, как убраться с Мейрджайна, не напоровшись на правительственный крейсер. Помедлив лишь мгновение, он погрузил истукана-Ромри на сани и двинулся к Неутомимой.
Пролетая мимо Братцев-Шляпников, он поддался искушению и сбавил ход. Те невидяще взирали друг на друга. Темпоральная атака застала их в таком положении, и последний обмен взглядами сделался безвременным.
На яхте роботы Обсока приветствовали его и тут же принялись выражать озабоченность состоянием Обсока с Мэйси, которых не удается-де разбудить. Вооз пролетел на санях в гостиную и быстро оглядел пару.
Он обратился к одному из бортовых роботов.
— Улетай и выходи на круговую полярную орбиту так, чтобы над северным магнитным полюсом твоя скорость оставалась постоянной. Передавай широкополосный сигнал капитуляции правительственному крейсеру. Если повезет, тебя перехватят, а не собьют, и ты сможешь передать своего хозяина и его друзей врачам.
Робот склонил голову в знак понимания. Вооз развернулся уйти, но остановился. Он уже спас Мэйси от саморазрушения. Однако у него перед нею остается этическая обязанность.
Он полагал, что после отлета с Мейрджайна эффект темпоральной заморозки окажется непродолжительным или излечимым. Но будущая жизнь с Обсоком наверняка приведет Мэйси в то же психологическое состояние, что и раньше.
— Перенесите девушку на мои сани, — приказал он роботам. Покинул яхту с Мэйси на буксире и спустя несколько минут оказался на борту своего судна. Пронаблюдав, как улетает Неутомимая, прикинул, когда примерно должен выдвинуться на ее перехват эконосферный крейсер, и взлетел сам.
Он поспешил в противоположную сторону, летя низко и не петляя. Над южным магнитным полюсом поддал мощности и метнулся прочь, укрываясь от крейсера за планетой. Вскоре он вышел на сверхсвет и оказался в безопасности.
И тогда вспомнил, что позабыл кое о чем. Надо было забрать времякристаллы из кисета Ромри. Если Ромри очнется после темпоральной заморозки, его за эти камни по головке не погладят.
6
Встреча носила настолько секретный характер, что по ее завершении все присутствовавшие, кроме трех человек, обязаны были пройти процедуру стирания памяти. Привилегированная тройка руководила совещанием. Двое были эконосферными консулами. Третий, при множестве адплантов, нетерпеливо оглядывавший аудиторию властными синими глазами, возглавлял департамент науки. Все трое входили в Клику, полутайный внутренний круг специалистов, которым правительство эконосферы ограничивало и защищало свои бизнес-интересы.
Они восседали триумвиратом на традиционном подиуме, а перед ними сидели на разложенных подковой подушках около дюжины консультантов. Эти тоже работали на правительство — здесь собрались ученые, философы, полицейские служители. Исключение составлял немногословный человек, которому, чтобы добраться сюда, пришлось преодолеть долгий путь с Аврелия, знаменитого мира столпников. Ему троица выказывала несомненное, впрочем, не слишком охотное, уважение.
Когда все расположились на своих местах, и не ранее, консультантам сообщили, для какой цели они призваны сюда. Предполагалось обсудить нарушения статьи 70898/1/5, о допустимых средствах измерения времени. В этой статье, сформулированный так, чтобы не привлекать лишнего внимания, содержался фактический запрет на темпоральные путешествия.
Первая часть заседания, официально обозначенная как вводная, на этом была почти окончена. Собравшиеся просмотрели запись полицейского допроса. На голоэкране возник человек с тощим лицом, скорей еще молодой, нежели средних лет, пьяно навалившийся на удерживающие его в кресле ремни. Разум его прокручивали в обратную сторону с такой же легкостью, как могли бы поставить на обратное воспроизведение голосовую запись.
Этим человеком был Гар Ромри. Отойдя после темпоральной заморозки, он обнаружил себя под арестом по обвинению в торговле запрещенными артефактами; все его гражданские права были отозваны в интересах государственной безопасности.
— Он псих, — бормотал Ромри. — Самый отмороженный псих, какого я в жизни встречал. Картами клянусь, я рад, что от него смайнал...
Ромри обмяк в кресле: из него выкачали всю историю. Картинка померкла.
Воцарившееся молчание нарушил директор по науке Кир Чжай Хеврон.
— Сведения, полученные от этого человека и от другого преступника, Радальце Обсока, чей допрос вы также имели возможность просмотреть, а равно — от роботов, сопровождавших последнего, позволили провести вероятностный анализ периода, проведенного беглецом, Иоакимом Воозом, на странствующей планете.
Вероятность, что беглец получил доступ к определенной информации о контроле над временем, которая, однако, осталась неизвестна его подручному Ромри — вспомните, как удивило Ромри решение Вооза так быстро покинуть комплекс в момент, когда, по всем предположениям, их ждал великий успех, — составляет в среднем шестьдесят восемь процентов. Кроме того, обладание времяпреломляющими кристаллами наверняка открыло путь к незаконным опытам, из каковых экспериментов, по нашим расчетам, с вероятностью девяносто семь процентов были почерпнуты запрещенные данные, недоступные в том числе и самим властям, ведь ранее все циркулировавшие времякристаллы были конфискованы и помещены под интердикт.
— Вы можете спросить, почему не была предпринята экспедиция на Мейрджайн с целью проверить справедливость этих выводов. В действительности, хотя с момента обсуждаемых событий прошло не более стандартного года, планета уже исчезла в Сияющем Скоплении, и установить ее нынешнее местопребывание не представляется возможным.
— Слово предоставляется гражданину Орскову, декану корпоративных лабораторий Мосса.
Прославленный академик был седовлас и дружелюбен, но чуть нервничал, подергивая головой, при разъяснениях своей мысли. Он не стал подниматься.
— Несколько месяцев назад департамент попросил нас провести новое исследование Зеркальной Теоремы, — начал он. — Тем, кто с нею, возможно, незнаком, я поясню, что Зеркальная Теорема описывает движения точечных масс через вечность. Коротко говоря, она утверждает, что для сечения, выполненного в произвольный момент времени, будущие конфигурации мировых линий совокупности всех точечных масс во Вселенной оказываются точным отражением конфигураций прошлого. Выражаясь менее техническим языком, теорема утверждает, что по прошествии достаточно долгого промежутка времени Вселенная периодически повторяет себя.
— С философской точки зрения очевидно, что в этой теореме имеется недостающее звено. Теорема рассматривает замкнутую систему и предсказывает, что ее будущее в точности повторяет прошлое, исходя при этом из механистического детерминизма движений масс. Грубой иллюстрацией этого принципа могут послужить представления Лукреция, философа донаучной эпохи. Ведомый чисто индуктивными, наблюдательными методиками, Лукреций пришел к картине мироздания, которая во многих отношениях поразительно точна. Он изображал Вселенную совокупностью частиц или атомов, падающих в бесконечной пустоте. При падении эти частицы сталкиваются, связываются и перепутываются, разлетаются и расходятся, а непостоянные конфигурации, ими образуемые, порождают миры и то, что в них содержится. Поскольку частицы обречены падать вечно, а число доступных им конфигураций ограничено, из аналогичных соображений вытекает вечное повторение одних и тех же событий, обстоятельств, существ и миров.
— Представление Лукреция о вечном падении можно заменить его современным эквивалентом, законом сохранения массы-энергии, который, говоря обобщенно, означает бесконечное существование заложенного в веществе момента движения. Однако Зеркальной Теореме недостает члена, который бы позволял утверждать ее строгую справедливость. Теорема кажется верной не потому, что это математически необходимо, а просто оттого, что она описывает замкнутую систему. Неизвестно, что произойдет, если в эту систему какими-либо непредставимыми пока средствами ввести дополнительный, внешний фактор. Что же может явиться внешним относительно Вселенной, спросите вы? Вот поэтому-то данная особенность Зеркальной Теоремы никогда не воспринималась достаточно серьезно, и вот почему для всех практически важных нужд теорема считалась строгой.