Очень скоро Том стал правой рукой мастера, вот тогда-то он и узнал, что у его учителя тоже есть недостатки. Мастер в совершенстве знал свое ремесло, но организатором был никудышным. Он полностью терялся, когда нужно было обеспечить каменщиков блоками подходящего качества, проверить, чтобы кузнецы изготовили достаточное количество инструментов, выяснить, есть ли гашеная известь и песок для раствора, проследить, чтобы плотникам вовремя подвозили бревна для работы, и еще получить из казны нужное количество денег и за все заплатить.
Возможно, после смерти мастера Том занял бы его место, но соборная казна истощилась – отчасти благодаря неумелому руководству, – и строителям пришлось покинуть Эксетер в поисках другой работы. Смотритель замка предложил Тому заняться ремонтом и улучшением городских укреплений. Этой работе он мог бы посвятить всю оставшуюся жизнь и чувствовать себя вполне уверенно. Но Том мечтал построить собор и поэтому отклонил предложение.
Его жена Агнес так и не смогла понять этого решения. Ведь они могли бы иметь добротный каменный дом, слуг, собственную конюшню и мясо на обед каждый день. Нет, она не могла простить Тому, что он упустил такую возможность. Ей просто не дано было постичь той притягательной силы, которая таилась в работе над строительством собора: решение сложнейших организационных задач, напряженная работа ума, правильные линии стен, красота, от которой захватывает дух, и великолепие законченного здания. Однажды он уже вкусил это, и теперь ничто иное его не могло удовлетворить.
Оторвавшись от работы. Том увидел Агнес. Она стояла на краю строительной площадки, держа в одной руке корзинку с едой, а в другой кувшин с пивом, который она подпирала бедром. Был полдень. Том приветливо посмотрел на жену. Она была далеко не красавица, но в ее лице чувствовалась какая-то сила; широкий лоб, большие карие глаза, прямой нос и волевой подбородок. Ее темные вьющиеся волосы были расчесаны на прямой пробор и завязаны сзади. Для Тома она была не просто жена, а задушевная подруга.
Агнес налила пива Тому и Альфреду. Так они и стояли, двое больших мужчин и крепкая женщина, стояли и пили из деревянных чашек пиво, когда из пшеничного поля вынырнула Марта, четвертый член семьи, семилетняя девочка, милая, как цветочек, правда, без одного лепестка, оттого что во рту у нее была щербина: два молочных зуба выпали, а новые еще не выросли. Она подбежала к Тому, поцеловала его в пыльную бороду и стала просить глоточек пива. Он обнял ее худенькое тельце и улыбнулся:
– Не пей слишком много, а то в канаву свалишься.
В ответ Марта начала шататься, притворяясь пьяной.
Всей семьей они уселись на бревне, Агнес протянула Тому ломоть пшеничного хлеба, толстый кусок вареной свинины и небольшую луковицу, которую, откусив мяса, он принялся не спеша чистить. Дети тоже получили свои порции и сосредоточились на еде. «Возможно, я поступил безответственно, отказавшись от работы в Эксетере и пустившись на поиски места на строительстве собора, – думал Том. – Но мне ведь всегда удавалось их прокормить».
Он достал из кармана своего кожаного фартука нож, отрезал часть луковицы и положил в рот. Лук был сладким и пекучим.
– Я снова беременна, – сказала Агнес.
Том перестал жевать и уставился на жену. Он почувствовал прилив волнения и, не зная, что сказать, глупо улыбался.
– Не так уж это и удивительно, – покраснев от смущения, промолвила Агнес.
Том обнял ее.
– Да-да, – блаженно ухмыльнулся он. – Малыш потреплет меня за бороду. А я-то думал, следующий будет Альфреда.
– Не радуйся раньше времени, – предупредила Агнес. – И не стоит называть ребенка, пока он не родился.
Том кивнул в знак согласия. У Агнес было несколько выкидышей, один ребенок родился мертвым, да еще дочка, Матильда, прожила всего два года.
– А все-таки хотелось бы мальчишку. Теперь, когда Альфред такой большой... Когда ждешь?
– После Рождества.
Том начал подсчитывать. До первых холодов каркас дома будет закончен, затем, чтобы защитить от мороза, кладку нужно будет накрыть сеном. Зимние месяцы каменщики проведут за обработкой блоков для окон, потолков, дверных проемов и очагов; плотники подготовят доски для полов, двери и ставни, а Том займется строительными лесами. С приходом весны они наведут своды первого этажа, настелят полы в зале наверху и покроют крышу. Эта работа прокормит его семью до Троицы, тогда малышу уже будет полгода. А затем они двинутся дальше.
– Хорошо, – сказал он твердо. – Это хорошо.
– Я уже слишком стара, чтобы вынашивать детей, – проговорила Агнес. – Должно быть, это мой последний ребенок.
Том задумался. Он не знал точно, сколько ей лет, но очень многие женщины в ее возрасте еще рожали детей. Хотя, по правде говоря, они сильно страдали, да и дети рождались слабыми. Так что, без сомнения, она была права. «Но как она сможет быть уверена, что не забеременеет вновь?» – размышлял Том. И тут он понял как, и серая туча затянула его солнечное настроение.
– Я могу получить работу в каком-нибудь городе, – стараясь успокоить ее, сказал Том. – Собор или дворец. Тогда у нас будет большой дом и служанка, которая поможет тебе управляться с малышом.
– Может быть, – ответила она скептически. Она терпеть не могла его разговоры о соборах. Если бы не эти его мечты о соборе, она бы сейчас жила в городском доме, и денег бы скопила на черный день, и ни о чем бы не беспокоилась.
Том жевал свинину и глядел в сторону. Сегодня у них была хорошая причина для праздничного настроения, но в семье чувствовался разлад. И это действовало на него удручающе. Внезапно послышался топот копыт. Том поднял голову и прислушался. Со стороны дороги кратчайшим путем, через лесок, минуя деревню, к ним приближался всадник.
Через минуту верхом на небольшой лошадке подъехал молодой человек, по виду похожий на сквайра-оруженосца.
– Ваш господин едет, – сказал он, спрыгнув с лошади.
– Ты имеешь в виду лорда Перси? – Том встал. Перси Хамлей был одним из самых влиятельных людей в стране. Он владел этой долиной, как и многими другими, и он же оплачивал строительство дома.
– Его сын.
– А-а, молодой Уильям. – Сын Перси, Уильям, должен был поселиться в этом доме после свадьбы. Он был обручен с леди Алиной, дочерью графа Ширинга.
– Он самый, – кивнул сквайр. – И к тому же в ярости.
У Тома опустились руки. И в лучшие времена не так-то просто иметь дело с хозяином строящегося дома, а уж когда он не в духе, и говорить не о чем.
– Но почему?
– Невеста дала ему от ворот поворот.
– Дочь графа? – воскликнул Том. Его бросило в жар: минуту назад он думал о том, что в ближайшем будущем ему ничто не угрожает. – Мне казалось, что у них все улажено.
– Всем так казалось, кроме леди Алины, – сказал сквайр. – Но когда они встретились, она заявила, что не выйдет за него замуж ни за что на свете.
– Но, мне помнится, малый недурен собой, – нахмурился Том. Ему очень не хотелось, чтобы услышанное было правдой.
– Будто это имеет значение для нее! Если бы графским дочкам позволяли выходить замуж за кого им заблагорассудится, нами правили бы одни только бродячие менестрели и черноглазые разбойники, – возмутилась Агнес.