Весной 1906 г. страна не знала, куда качнется маятник: удержится ли монархия или же к власти придут революционные радикалы, останется ли земля у прежних владельцев или она будет роздана крестьянам. Столыпин стал министром за день до начала работ Первой Государственной думы, воодушевленной рождением народного представительства и мечтавшей в считанные месяцы реформировать все правовые и социальные устои России. Прежняя власть вызывала отторжение у депутатов, а появление министра в зале заседаний зачастую становилось поводом к скандалу. Да и сами высшие бюрократы не были готовы к диалогу с народными избранниками. На этом фоне со всей очевидностью выделялась фигура ПА. Столыпина, готового идти на компромисс с оппонентами, обладавшего безусловным даром красноречия и, что, пожалуй, наиболее важно, чувствовавшего нерв общественной жизни. Не случайно Столыпин вел переговоры с думским большинством относительно формирования правительства с включением в него представителей оппозиции.
Однако в Думе ситуация накалялась. Волна крестьянских выступлений не спадала. Со всех концов страны приходили сведения о возможности солдатских выступлений. Россия была на пороге катастрофы. Требовались решительные меры, одним из инициаторов которых и стал молодой министр внутренних дел.
8 июля 1906 г. был подписан указ о роспуске Думы и одновременно председателем Совета министров был назначен ПА. Столыпин. Новое правительство было решительно настроено на подавление всех возможных беспорядков, и вместе с тем оно сразу же пошло на контакт с представителями общественных кругов. Столыпин был готов к широкому участию земских деятелей в формирующемся кабинете, и не его вина, что из этой идеи ничего не вышло. И тем не менее, курс на широкий диалог с обществом станет краеугольным камнем всей столыпинской политики.
Придавая большое значение Государственной думе, Столыпин на одном из первых заседаний Думы второго созыва, 6 марта 1907 г., выступил с обширной декларацией, в которой обозначил основные задачи, стоявшие перед правительством. Депутат И.С. Клюжев писал жене: «Сам Столыпин производит чарующее впечатление, говорит он сильно, громко, уверенно и авторитетно. Декларация, чтение ее и сам Столыпин произвели на массу, не исключая и крайних левых, громадное впечатление. Заключительные слова Столыпина станут историческими. «Это сказано по-хозяйски», — уловил я фразу крестьянина-депутата. Лучше, сильней этих слов, сказанных от глубины души мужичка, и придумать трудно. Теперь у всех нас легко на душе. Работать можно».
Многое из того, что было сказано П.А. Столыпиным, говорилось и до него. Ряд предложенных им преобразований обсуждался еще в правительстве С.Ю. Витте, прорабатывался товарищем министра внутренних дел В.И. Гурко и т. д. Однако эти многочисленные проекты чаще всего проектами и оставались. Они отвечали интересам отдельных ведомств, вызывали противодействие всех остальных и не было политической воли, способной реализовать их на практике. В данном же случае все эти разрозненные идеи складывались воедино и возникал план реформ, со свойственной ему системностью и продуманностью. И главное — заявляло о себе объединенное правительство, готовое воплотить эту программу преобразований. Первая из задач, поставленных Советом министров, состояла в установлении в стране социального мира. «Преступная деятельность, несомненно, затрудняет достижение конечной цели, но так как эта цель не может быть поставлена в зависимость от явлений случайных, то здравый государственный разум указывает на необходимость устранить препятствие, напрячь все силы и идти вперед к решению намеченных задач. Из этого ясно, что злодейства должны пресекаться без колебаний, что если государство не даст им действительного отпора, то теряется самый смысл государственности. Поэтому правительство, не колеблясь, противопоставит насилию силу. Долг государства остановить поднявшуюся кверху волну дикого произвола, стремящегося сделать господами положения всеуничтожающие противообщественные элементы».
Вторая задача состояла в проведении системных реформ, смысловым ядром которых было формирование первоначальных институтов правового государства и гражданского общества. Столыпин говорил: «Преобразованное по воле монарха отечество наше должно превратиться в государство правовое, т. к. пока «писаный закон» не определит обязанности и не оградит прав отдельных русских подданных, права эти и обязанности будут находиться в зависимости от толкований и воли отдельных лиц, т. е. не будут прочно установлены. Правовые нормы должны покоиться на точном, ясно выраженном законе еще и потому, что иначе жизнь будет постоянно порождать столкновения между новыми основаниями общественности и государственности… и старыми установлениями и законами, находящимися с ними в противоречии или не обнимающими новых требований законодателя, а также с произвольным пониманием новых начал со стороны частных и должностных лиц».