В итоге решаем, что здесь нам лучше не задерживаться, поэтому сплав по реке продолжается. Приходится преодолеть немалое расстояние прежде, чем Арагорн предлагает остановиться. Тем не менее, на берег не выходим, а лишь придвигаем лодки бортами друг к другу.
— Хвала и слава лориэнскому луку и твердой руке, — откусывая очередной ломоть от лембаса, произносит Гимли. — Это был великолепный выстрел, мой друг, — гном треплет эльфа по плечу, чем вызывает у меня широкую улыбку. Если бы мне кто в Ривенделле сказал, что эти двое подружатся, я бы лишь не веря фыркнула им вслед.
— Только вот кто бы мне еще сказал, во что я попал? — Леголас выглядит сбитым с толка, но я не могу его осуждать, ведь никто из нас прежде не сталкивался с подобными тварями.
— Оно было Темным, — тихо произношу я, обнимая себя за плечи руками. Неожиданный холод прошелся по позвоночнику. — Даже с такого расстояния я почувствовала Тьму и Черную магию, — после моих слов даже хоббиты перестают жевать.
— Я рад, что оно улетело, — прочистив горло, добавляет гном. — Мне оно не понравилось. Слишком уж Балрога напомнило, — словно бы читая мои мысли, говорит Гимли. Не ему одному так показалось.
— Это не Балрог, — вступает в нашу беседу Фродо. Он выглядит особенно бледным, словно встреча с очередным чудовищем забрала у него все силы. — Оно совсем холодное, слишком холодное. Мне показалось… — именно так и ощущается Тьма. Она промораживает до костей в то время, как Свет греет.
— Ну, что показалось? — Боромир чуть ли не вываливается из своей лодки, пытаясь разглядеть лицо полурослика. В последние дни я стала замечать, насколько изменился гондорец. Его задумчивые и серьезные взгляды, брошенные в сторону Фродо, начинают меня напрягать. Он еще в Имладрисе показался мне странным, когда начал говорить о Кольце.
— Не стану я говорить, — бормочет Фродо. — Чем бы оно ни было, а те, на берегу, струхнули, когда оно улетело, — и так показалось не только ему. Несколько выпадаю из реальности, задумываясь над судьбами всех нас. Что нам принесет завтрашний день?
— Нет, Фродо, время нигде не стоит на месте. Для эльфов мир тоже меняется, причем меняется и медленно, и быстро. Быстро потому, что сами эльфы почти неизменны, события и времена летят мимо, мало задевая их, — из раздумий меня вырывает спокойный голос Леголаса. Пока я летала в своих мыслях, видимо, эльф завел разговор с полуросликами. — В этом печаль эльфийского народа. А медленно потому, что эльфы не считают уходящих лет. Смена времени года — только рябь для них, вечно бегущая по поверхности реки времени. Но все под солнцем имеет свой конец.
— Как вы можете одновременно печалиться от изменения мира и не замечать смены времен года? — неожиданно в разговор вклинивается гондорец. Он непонимающе переводит свой взгляд с меня на Леголаса.
— Мир меняется постепенно, Боромир. Собственный опыт доказал мне, что некоторые изменения были медленными, долгими, а в итоге стали плачевными для многих эльфов, — уверенно смотрю на гондорца, который, кажется, все еще не понимает, о чем я говорю. — Когда-то на картах Средиземья не было такого названия, как Лихолесье, — замечаю, как Леголас напрягается. — Вместо него лес носил название Великого Зеленолесья. Там было также прекрасно, как и в любых обителях эльфов. Царили мир и гармония. Лесные эльфы не боялись прогуливаться среди вековых деревьев, которые пестрели всеми оттенками зеленого. Великая Пуща была домом для множества зверей. Даже после моих визитов в Лотлориэн и Имладрис я продолжу считать Зеленолесье поистине сказочным местом. Пусть многие люди сейчас и считают этот лес темным и опасным, но это не вина самих эльфов. Они так же страдают об утрате своего дома, как и любой живущий на этой земле, когда у него отнимают дом, в котором он вырос.
— Лихолесье — не просто темное место, — тихо шепчет Аранен. — Оно кишит пауками, а лесные эльфы живут в страхе, что однажды Тьма окончательно поглотит их всех, — от этих слов сердце больно сжимается в груди. Подсаживаюсь к Лесному Принцу и беру его за руку. Он смотрит на меня с грустью. — Если бы сейчас увидела эти леса, то перестала бы считать их сказочными.
— Однажды все изменится, — уверенно произношу я, сжимая ладонь принца в своей руке. Настроение всего отряда упало, словно они все осознали насколько важна и опасна наша миссия. И сколько мы потеряем, стоит нам оступиться. А мне не хочется видеть своих друзей такими, словно битва уже проиграна. Поэтому делаю то, что умею, что всегда помогало мне подняться духом.
Начинаю петь.
«Власти твоей нет надо мной» — Немного Нервно.
В самый холодный год лоза принесет плоды.
От радости до беды — кольцо на твоей руке.
Ступай, только налегке, пока не взошла заря,
Пока это всё не зря, запомни и повторяй:
Я знаю, в последний миг
Он сможет меня укрыть
Смотри, мой холодный мир.
Река и лес словно отзываются на мой голос. Тихие переливания воды, редкие птицы, поселившиеся на деревьях вторят моему голосу.
Власти твоей нет надо мной,
нет подо мной Ада,
Небо грядет в пении труб.
В чистый огонь вниз головой,
если так надо,
Власти твоей нет надо мной.
Лица Братства становятся умиротворенными, словно я пою им не сидя в лориэнских лодках посреди Андуина, а где-нибудь в садах Имладриса. Им нужна была моя поддержка, несколько мгновений покоя и ощущение того, что вокруг нас мир не рушится.
В самый последний день приходит на водопой
Беспечный древесный дух, ветвисты его рога,
В тени их растут цветы; и выстрелы наугад
Не смогут его нагнать, не смогут меня найти.
Новые строчки песни возвращают отряду веру и надежду. А это самое важное в эти темные времена. И я рада, что смогла это сделать. Соловей поет лишь по надобности. И сейчас его голос был нужен, как никогда раньше.
Я знаю, в последний миг
Он сможет меня укрыть
Смотри, мой холодный мир.
Власти твоей нет надо мной,
нет подо мной Ада,
Небо грядет в пении труб.
В чистый огонь вниз головой,
если так надо,
Власти твоей нет надо мной.
Подхожу к Фродо и крепко сжимаю его за плечи.
— Не смей унывать, а просто знай, что ничто не сломит ни тебя, ни остальных. Мы пойдем за тобой, куда бы ты не собирался отправиться, — смотрю в удивленные глаза полурослика. После этого он нерешительно кивает мне. — Бильбо смог пройти не менее трудный путь, и ты сможешь, — с этими словами сажусь обратно в свою лодку.
— Почему ты не пела никогда раньше? — Арагорн смотрит на меня с некоторым шоком, словно он считал, что я и вовсе не умею петь.
— Я перестала это делать, когда покинула Зеленолесье, — опустив глаза вниз, признаюсь я. — В день отъезда оттуда пела в последний раз, решив, что впредь ни одна песня не будет исполнена мной. Считала, что голос этого Соловья приносит лишь неудачи.
— Значит, я счастливчик, который знает насколько твой голос прекрасен, — самодовольно усмехается Леголас. Атмосфера в отряде становится значительно лучше и спокойнее, а беседа перетекает в мирное русло.
— О Эру, давайте найдем им священника, а после похода отправим в медовый месяц, — начинает смеяться Гимли. А его смех подхватывают все остальные, даже мы с Леголасом. И как-то жить становится легче, когда все находятся в приподнятом настроении. Этой ночью никто не лег спать, ведь в любой момент могли нагрянуть орки. В итоге на рассвете мы двинулись дальше, и я снова смотрела на нескончаемую голубую гладь Андуина.
========== Глава 20. Больше не чувствую биения сердца ==========
Ловите новую часть) Надеюсь, что она вам всем понравится)
Буду ждать ваших отзывов)
Приятного чтения)
___________________
И вот настал день, когда нам всем нужно сделать выбор. И он оказывается для нас всех очень трудным и, самое главное, важным, ведь от дальнейших действий Братства зависит судьба всего Средиземья. После завтрака Арагорн собрал нас всех вместе и огласил то, что было у всех на уме.
Понимание того, что отряд сегодня может разделиться, несказанно печалит как меня, так и всех остальных. А Фродо выглядит осунувшимся и усталым. Груз ответственности словно придавил бедного хоббита к земле. Но Арагорн правильно сказал, что это его судьба, и только он властен над ней.