Слова и тон Арагорна поражают меня. Впервые я вижу его настолько уверенным в себе. Он словно вырос в моих глазах. Я будто смотрю на многовековое величие и силу, накопленную всеми предками Дунадана. И я бы хотела видеть столь сильную личность на престоле Гондора. Сильно увлекшись своими мыслями о нашем будущем, несколько выпадаю из реальности.
Эомер с Арагорном по-прежнему что-то бурно обсуждают и спорят. Рохиррим явно не намерен просто так нас отпустить. Это ясно по напряженной фигуре Всадника, он натянут, словно тетива лука. Наблюдая за пререканиями двух людей, не замечаю, как ко мне подходит Леголас. Аранен встревоженно вглядывается в мое лицо.
— Ты слишком бледная, — констатирует факт Лесной принц. — Уверена, что продолжишь с нами этот путь? — эльф ласково приподнимает мою голову за подбородок. Кажется, его совершенно не волнуют окружающие нас Всадники. Вырываюсь из его рук, недовольно фыркнув.
— Ничто не изменит моего решения, — уверенно отзываюсь я. — Даже не пытайся меня переубедить, — сильнее запахиваю плащ, чувствуя озноб. Плохой знак, яд прогрессирует, невзирая на все мои усилия его остановить. Мне еще повезло, что я смогла относительно спокойно жить все эти пять дней. Встревоженный взгляд, который Леголас бросает на меня, говорит о том, что он совершенно не верит моим словам.
-… А возглавлял отряд Гэндальф Серый, — это имя словно заставляет меня вынырнуть из-под толщи воды. Арагорн ходит по тонкому льду, начиная рассказывать все больше о нас Эомеру. После произнесенного имени Митрандира рохиррим еле заметно вздрагивает, а его лицо искажается мрачной гримасой.
— Гэндальфа Серого знают у нас, — я была бы крайне удивлена, если бы не знали, — но наш правитель Теоден не хочет больше о нем слышать. Каждый раз вслед за ним происходят странные события. Кое-кто говорит, что Гэндальф — недобрый вестник, — эти слова ранят меня в самое сердце. Они просто не знают его в достаточной мере. — В прошлый раз он многое наговорил про Сарумана и якобы его предательстве. Теоден не внял ему и отправил восвояси, при этом разрешив взять любого коня. И он выбрал самого лучшего коня во всей стране, это был наш драгоценный Серогрив. Семь ночей назад конь вернулся, да только вот теперь не признает ничьей руки.
— Я прекрасно понимаю твое недоверие нам, Эомер, сын Эомунда, но мы торопимся, поэтому нам бы хотелось поскорее узнать, свободны ли мы и можем ли рассчитывать на твое понимание и поддержку. У нас еще есть призрачный шанс отыскать своих друзей, но без твоего дозволения мы не сможем сделать и шага по землям Рохана, — устав от долгих речей, говорю я. Мы должны решить все это немедленно.
— Не часто можно встретить девушку, да еще и эльфийку, которая столь же остра на язык, как и ее меч, — усмехается мужчина, бросив быстрый взгляд на мое оружие. — Что ж, я вижу, что вы говорите правду, пусть и не всю, поэтому с легким сердцем говорю, что вы свободны. И дабы быть уверенным, что вы вернетесь в Эдорас, дам вам коней, — в этот же момент к нам подводят трех прекраснейших коней. Одного из них подводят к Леголасу.
Конь с белоснежной гривой испытующе взирает на эльфа, видимо, решая, везти остроухого на своей спине или нет. Животное значительно успокаивается, когда Аранен просит снять с лошади седло вместе с уздечкой. И только после этого эльф взбирается на спину коня, которого рохирримы нарекли Ародом.
Гимли же, очень долго ворча и проклиная весь род человеческий, все-таки подходит к Леголасу и его коню. Кое-как получается посадить гнома на спину Арода позади эльфа. Зрелище достаточно забавное, но я заставляю себя заткнуться, дабы не обидеть друга.
Арагорну достается рослый конь темно-серой масти, на которого Дунадан достаточно легко запрыгивает. Словно взлетает в седло. Я же смотрю на последнюю лошадь, которая явно не стремиться выходить из-за спин своих собратьев. Норовистый конь начинает брыкаться, как только рохиррим пытается подойти ко мне.
— Может, будет лучше, если ты поедешь со мной, Аилинон? — скептически смотря на взбунтовавшееся животное, спрашивает у меня Арагорн. Я лишь отрицательно мотаю головой, а конь тем временем вырывается из рук Всадника Рохана. — Опасно ехать верхом на нем, — продолжает убеждать меня Странник.
Не обращая внимания на встревоженные взгляды друзей и рохирримов, подхожу к перепуганному коню. Он издает протяжное ржание, а его уши встревоженно дергаются. Прислушивается к окружающим звукам. Мне удается сделать несколько шагов к коню прежде, чем кладу свою ладонь на бархатный нос лошади.
Ноздри животного начинают бешено шевелиться, я же аккуратно начинаю гладить коня, дабы он привык ко мне и не старался в дальнейшем меня скинуть. Серебристая шкура коня напоминает мне о тех диких табунах лошадей, которые я видела лишь несколько раз за свою жизнь.
Найдя общий язык с успокоившейся лошадью, взбираюсь в седло. Рука отдается новой волной боли, а я стараюсь не замечать ее, чего бы мне это не стоило. И вот мы снова в пути, а Арагорн продолжает искать следы хоббитов. Но все тщетно. Всадники затоптали все, что только можно было.
***
Ближе к вечеру доезжаем до леса Фангорн, именно здесь и закончилось сражение с орками. Их тела, сваленные в кучу и сожженные, еще дымятся. Запах стоит настолько отвратительный, что перед глазами начинают летать черные точки. Но все это заглушает чувство тревоги. Хоббитов здесь нет, но тогда куда они могли деться?
Неторопливо подхожу к деревьям, надеясь, что именно они-то нам и помогут отыскать друзей. Но старые растения кажутся сонными, они не желают помогать, а Света слишком мало, чтобы пробудить ленивое дерево. Устало опускаюсь на землю возле каштана и прислоняюсь к его стволу. Друзья начинают разжигать костер, чтобы хоть немного согреться. Меня тем временем одолевает болезненный сон. Вся эта дорога прошла для меня, словно в тумане, разум то и дело заволакивает пеленой.
Деревья за моей спиной начали скрипеть, а одно из них словно бы начинает тянутся к костру. Жухлые листья шуршат и распрямляются от горячего воздуха. Это зрелище завораживает, но не пугает.
— Келеборн предостерегал нас насчет этого леса, — подозрительно смотря на крючковые ветви, произносит Гимли. Гном продрог, но при этом старается не показывать своей усталости. Как и все остальные, включая и меня.
— Но я не могу понять почему, — задумчиво отзывается эльф, Леголас старается найти хоть что-то, что могло бы отпугнуть людей от леса. Но, видимо, ничего не находит. — Мой народ помнит песни об Онодримах. Люди зовут их энтами, — продолжает рассуждать Аранен. — Они жили здесь давно, даже по нашему счету.
— Гэндальф мне немало рассказывал про Фангорн, — вклиниваюсь я в разговор. — Вы можете считать Энтов сказками и легендами, но я лично видела одного из них. Опять же, благодаря Митрандиру. Эльфы уже давно не ступали в этот лес, именно поэтому стараются обходить его стороной, мало ли что там изменилось за прошедшие тысячелетия. Самое главное правило в этом лесу — это не поднимать оружие на деревья, все они связаны между собой и поймут, если хотя бы одному из них будет угрожать опасность. Поверьте, гнев Энта никто из вас не захочет испытать на своей шкуре.
Распределили дежурство. Первое досталось Гимли, чему гном был не очень рад. Зато я наконец-то с облегчением погружаюсь в столь желанный мне сон. Но и он был коротким. Из мира грез меня вырывает громкий вскрик гнома. Если ему просто что-то почудилось, то я перережу ему горло собственными руками!
Но стоит мне только открыть глаза, как замечаю поодаль от нас фигуру старика, облаченную в плащ. Но при взгляде на него я совершенно не чувствую тревоги или опасности. Может, это всего лишь игра моего пораженного ядом рассудка? Но, судя по взглядам друзей, они тоже видят незнакомца. Неведомая сила подталкивает меня вперед. Первые шаги получаются неуверенными и осторожными, и все это время не отрываю взгляда от лица старца. Нет, это не Саруман. Свет внутри отзывается теплом во всем теле.