Хотя нет. Меня теперь до конца жизни будут звать Альберт. За что мне всё это?!
Альбертом хорошо представляться где-нибудь в богемной тусовке, или в научной среде, а не во дворе или на танцплощадке. Вы знаете хоть одного боксёра по имени Альберт? Вот и я не знаю.
Вон тёзка с портрета на стене таращится. Язык показывает. Дразнится.
Алику прочили большое будушее в науке. Золотой медалист. Умница. В моём прошлом он политех закончил с отличием. Инженером стал, изобретения внедрял разные. Только в девяностые всё это накрылось медным тазом. Завод закрыли. Авторскими свидетельствами он у нас в квартире туалет оклеил. Такая вот ирония.
Вот только знания его мне не перешли. Как был я гуманитарием, так им и остался. А в наследство получил хилое тело. Уж лучше б, наоборот, он качком был, а я б туда свою чуткую художественную натуру добавил.
А тут минус на минус даёт не плюс, а полную жопу. Хотя девчонкам я нравлюсь, факт. Значит харизма у меня наследственная. Хотя бы это утешает.
Вернёмся к комнате. Кроме Энштейна на стене висит портрет старины Хэма в неизменном свитере. Никаких тебе постеров с рок-группами или полуобнажёнными барышнями. Ну так их и не печатает пока никто.
Под кроватью гиря в двадцать четыре килограмма. Вес отлит на гордо выпяченном чугунном боку вместе с ценой. 5 рубля 18 копеек.
Это какой же крепости и основательность должно быть государство, чтобы цену писать не на бумажном ярлычке, который любой прощелыга-продажник может распечатать и заменить, а отливать в чугунине. Как оно должно быть уверено в своей непоколебимости и незыблемости!
Не первомайские демонстрации и не портреты классиков марксизма-ленинизма показались мне символами эпохи, а эта вот чугунная гиря с фиксированной ценой.
Мы всё здесь — пассажиры Титаника, который через семь лет наткнётся на айсберг по имени "Горби". И когда народ начнет драться за шлюпки, на палубе ещё будет играть оркестр.
Пробую выжать гирю, но даже поднять её получается с помощью второй руки. Алик польстил себе, выбрав такой снаряд для занятий.
На самодельных полках книги. Коллекция для того времени очень приличная. Неизменная "Одиссея капитана Блада", Конан-Дойл, Жюль Верн, Ефремовская "Таис Афинская", — единственная доступная советским подросткам эротика.
Ниже кассетник "Весна", выбивающийся из общей аскетической картины. Тычу наугад кнопку "Пуск".
"Сpедь оплывших свечей и вечерних молитв… ".. хрипит из динамика Высоцкий.
Баллада о борьбе. Вот какими вы были, книжные дети позднего застоя. Жизнь казалась простой и скучной. Хотелось романтики и побед. Зато потом вы хлебнётё этих битв полной ложкой, аж из ушей потечёт.
А ведь он ещё жив! Мысль как обухом по голове. Владимир Высоцкий лазает где-то по подвалам в кожаном плаще и шляпе, играя Глеба Жеглова в фильме "Место встречи изменить нельзя". Может быть, я даже смогу на его концерт попасть, если напрягусь.
И Леннон жив. Медитирует где-нибудь на Тибете или трахается с Йоко-Оно, или чем он там занимался, когда подзабил на Битлз?
Одно я знаю точно. Спасать я никого не буду. Ни Высоцкого, ни Леннона ни Советский Союз. Я всегда придерживаюсь принципа "начни с себя". Так что я буду спасать Алика Ветрова и его маму.
От чего? В первую очередь, от бедности. Маленькая семья Ветровых не жила, а выживала. Мария Эдуардовна Ветрова была человеком творческим и абсолютно не приспособленным к сельской жизни.
Её небольшой участок полностью зарос цветами. Тюльпаны, нарциссы, синие и жёлтые ирисы, буйные разноцветные люпины, которые деревенские за пёстрые высокие соцветия звали "петухами", разлапистые кусты пионов росли без всякого порядка, и каждый год между ними заново приходилось протаптывать дорожки, чтобы добраться до стратегического места — уличного сортира.
Зарплату в ДК платили крохотную. На руки выходило 73 рубля, не считая копеек. "Мам, а сколько ты получаешь?.. Чего это ты заинтересовался, Алик?.. Да вот думаю, может в артисты пойти?.. Даже не вздумай, горе луковое… Политех закончишь, человеком станешь… ".
Разговор за ужином вышел насыщенным. Аккуратно, как Штирлиц в тылу врага, я вытягивал из нынешней родительницы имена-отчества учителей, соседей и прочих полезных личностей. "Нам тут литераторша сказала… ну как её… Ульяна Дмитриевна?.. вот-вот, точно… ".
Та, конечно, удивилась моей забывчивости, но списала всё на подростковые гормоны и на "Лидку-дрянь", которая забила мне всю голову.