В уши не долбит бодрящая музыка. Ласковый голос виртуального тренера не нашёптывает пройденное расстояние и среднюю скорость. Зато воздух вокруг чистейший. Нет в нем ни смога промышленных гигантов, ни выхлопных газов от личного и общественного автотранспорта. Проехал мимо ГАЗон, гружёный молочными бидонами, и снова тишина. Только кузнечики стрекочут, петухи орут, да соседи, завидев меня, переговариваются.
— Куда это Алик припустил?
— На электричку, видать, опаздывает!
— А в трусах чего?!
— Вот ты дура! Понятно же, что проспал и одеться забыл!
— Сам ты, старый пень! Кто ж его в трусах в электричку-то пустит?!
— Эй, Алик! Станция-то в другой стороне!
Я наивно решил, что в половине седьмого утра Берёзов будет мирно спать, и я пробегусь по улицам посёлка в гордом одиночестве. На самом деле, для селян это был пик активности.
Одни в характерной позе "раком в борозде", пропалывали огороды, чтобы успеть до полуденного зноя. Занятие это было исключительно женским, и некоторые приподнятые попы были очень даже ничего. Другие выгоняли из калиток коров, чтобы присоединить их к общему стаду. Третьи развешивали на верёвках бельё, которое уже когда-то успели постирать. Жизнь бурлила, и я вбежал прямиком в её водоворот.
Обсуждения и выкрики я гордо игнорирую, но через несколько кварталов мне приходится остановиться.
— Альберт, ты куда это в таком виде?
— Пробежка у меня, Ульяна Дмитриевна, — топчусь на месте, чтобы не сбить темп. — Не читали в журнале "Здоровье"? "Бег трусцой — будущее массового спорта" статья называется. В здоровом теле — здоровый дух!
— На самом деле, одно из двух, — хмуро парирует моя классная руководительница, и по совместительству учительница русского и литературы. — Лучше бы ты с таким энтузиазмом к экзаменам готовился.
— А они когда? — искренне удивляюсь я.
Честное слово, я думал вся эта мутотень со "школьными годами чудесными" уже позади.
— Ну вот, глупеешь на глазах, — заявляет она, — послезавтра первый экзамен. Сочинение.
Новость убивает меня наповал. Да я последний раз ручку в руках держал, когда в паспорте расписывался! Запятые расставить могу, только когда Ворд зелёненьким подчёркивает. Вот тебе и подарки судьбы.
— А бегать на стадионе надо, — добивает меня она, — в специально отведённое для этого время.
— Не люблю по кругу бегать, — отвечаю, — я же не лошадь на карусели.
Классуха недовольно поджимает губы. Может я, конечно, зря ей так. Но ещё с собственной школы терпеть не могу таких людей, которые лезут в каждую бочку затычкой. Вчера перед целым классом лепетала "ребята-ребята…", а отдельно взятого отличника строить пытается.
— Хорошего дня! — широкой улыбкой пытаюсь сгладить ситуацию, но училка только сухо кивает в ответ.
Сама мысль об экзаменах повергает меня в уныние. Выпускники школы даже в те консервативные времена старались не задерживаться возле родных гнёзд. Москва уже активно выкачивала со всей страны пассионариев, а областные, краевые и республиканские центры так же пополняли их недостачу из деревень и сёл.
Белоколодецк был для всех областных искателей лучшей жизни Эльдорадо, Меккой и землёй обетованной в одном лице. Чтобы зацепиться там, провинциалы каждое лето штурмовали приёмные комиссии ВУЗов, СУЗов, и профессиональных училищ.
Из вечернего разговора с моей нынешней родительницей я уже уяснил, что оставались в райцентре совсем уже законченные неудачники, не пригодившиеся где-нибудь ещё.
Имелись в Берёзове и собственные "учаги". Две. Ветеринарная специализировалась по операторам-осеменителям крупного рогатого скота, железнодорожная по обходчикам-путейцам. Вот и задумаешься, какая карьера перспективнее: с кувалдой наперевес обходить километры путей или вступать с коровами в интимные взаимоотношения на регулярной основе.
Отец, светлая голова, поступил в политехнический институт. Но я в своих математических способностях был совсем не уверен. В последние годы, благодаря всеобщему распространению пластиковых карт, я даже мелочь в кошельке не считал. А чтобы написать выпускной экзамен, да ещё и на круглую и твёрдую пятёрку…
От дурных мыслей меня отвлекает перегородившее путь стадо. Бурёнки заполняют улицу Карла Маркса как живая полноводная река. Они косят на меня умными послушными глазами, но пропускать не собирются.
А после их ухода пробежка превращается в кросс с препятствиями. Я маневрирую между коровьих лепёшек, и мысли об экзамене начисто вылетают из головы. Насколько гибкая, всё же, подростковая психика.