— Неа, — безмятежно пожимаю плечами, — фотограф.
Кэт разворачивается и смотрит оценивающе. Чувствую, как в тесном лифте к моей ноге прижимается её бедро. Люблю свою профессию.
— В смысле — фотик дома есть? — уточняет она.
— В смысле — работа такая.
Идти оказалось недалеко. До высокой двенадцатиэтажной свечки с единственным подъездом. Таких новостроек поставили восемь штук, вдоль всего проспекта Революции, и случайные люди здесь квартиры не получали. Кто-то у нас — из мажоров.
Лифт останавливается на последнем этаже. В данном случае это престижно. Почти пентхаус, весь город отсюда как на ладони.
Из-под фанерной, в прямом смысле слова, двери сочится дым. Сама дверь приоткрыта, но Кэт по этому поводу не переживает. Внутри топор можно вешать. Принюхиваюсь к дыму и с облегчением не чувствую сладковатого запаха «горелых тряпок». Не хотелось бы по глупости «присесть за компанию».
В большой комнате куча бородатых и волосатых личностей обоего пола пытаются переорать друг друга и стоны Дженис Джоплин. В руках у них сигареты и стаканы с чем-то розовым. Успеваю заметить пёстрые драпировки на мебели в цыганском стиле, сейчас бы его назвали «бохо», и мольберт в углу.
Долговязый пытается быть любезным и выкрикивает приветствие. Кто-то отделывается кивками и взмахами рук, большинство нас просто не замечает.
Кэт равнодушно проходит дальше по коридору и толкает вторую дверь. Ходят здесь «по-европейски», то есть не разуваясь. То, что в Европе при таком стиле жизни от паркинга до гаража на автомобилях ездят, а тротуары перед домом с шампунем моют, здешним обитателям неинтересно. Так что чистота пола соответствующая. Богема.
За второй дверью узкая длинная комната. Всё свободное пространство забито картонными коробками и аппаратурой. Она здесь серьёзная.
Величественно крутят катушки два бобинника «Союз», рядом в стойке установлены сразу пять кассетников. «Вилма», читаю название. Здоровенные, массивные. Сразу видно, что дорогущие.
Из мебели только потёртая старая софа вдоль одной из стен и сильно подранное крутящееся кожаное кресло. В нём сидит лохматый субъект с буйной кустистой бородой в оранжевых наушниках-ракушках. Он медитативно качает головой, что-то подкручивая время от времени на небольшом микшерном пульте.
Кэт чмокает его в макушку. Субъект подпрыгивает от неожиданности.
— Нельзя так пугать, — заявляет он.
— Ты тут совсем одичаешь, — говорит Кэт, — людей он боится. Познакомься, это Алик.
— Мишаня, — тянет мне ладонь бородатый.
Его глаза за стёклами толстых очков кажутся очень добрыми. Такое почему-то случается с близорукими людьми. Иное расположение зрачка, что ли. Такое чувство, что они любят весь мир. А на самом деле не видят нихрена.
— Почему не Майк? — удивляюсь.
Коренастый Джон недовольно морщится, словно очередной мой камень прилетел именно в его огород.
— А нахрена? — пожимает плечами бородатый.
— Мишаня у нас «цивил», — смеётся Кэт, — клубный работник и подпольный дискотетчик.
— Бывший клубный работник — поправляет Мишаня, — видал я в гробу всю эту колхозную самодеятельность.
— Вот вам есть о чём поговорить… — тут же влезает Джон.
— Ты в районе работал? — тут же спрашиваю я.
— Ага…в ……… Жопа мира.
Надо же, не то, чтобы по соседству, но и недалеко.
— Не рассказывай, — говорю, — я с Берёзова.
— Сосед! — Мишаня хлопает меня по плечу.
Контакт установлен, я в этой компании почти свой.
— Надо Алексу сборник записать, — говорит Кэт.
Бородатый смотрит на счётчик у бобинника, с которого сигнал идёт сразу на пять источников. Да у них тут почти фабричное производство. Денег вложено дохрена. Не удивлюсь, если на эту технику «Жигули» купить можно.
— Минут десять осталось, — говорит Мишаня. — А что записывать? Диско? Или «Ритмы Советской эстрады»?
— Вот, я накидал на бумажке, — протягиваю сложенный тетрадный лист, на котором я заранее изложил все свои хотелки. — У вас всё это есть, я уточнил.
— Кэт? — Мишаня умоляюще смотрит на босса, — это ведь каждую отдельно искать… это время займёт…
— Не бухти, — говорит девушка, — он наш товар спас. Надо отблагодарить. — Она берёт листок в руки и говорит, — заодно мастер-копию сделаешь и будешь ещё один сборник писать. Толково всё подобрано… сечёшь.
— Тебе на какую кассету писать? — спрашивает Мишаня.
— В смысле? — не понимаю его.
— На «фирму» или на простую? — он вытаскивает две коробочки. В одной никогда не виданная мне кассета AGFA, в другой слегка знакомый Maxell.