Участие ловкой заведующей даёт этой схеме ещё какое-то время продержаться. Меньше прибыль, выше надёжность. А потом можно и вовсе "соскочить", замкнув их напрямую с городским книголюбом. Так что тёзка знаменитой "мымры" еще и услугу мне оказала.
К Комарову я прихожу под самый конец рабочего дня
— Принёс? — спрашивает он с порога.
— Да, вот, — я выкладываю перед ним рулон с плёнкой и специально отпечатанное фото, — передайте, пускай они лучше готовый снимок возьмут. Там контраст выше…
— Передам, — Комаров не спорит и кажется мне озадаченным, — слушай, Ветров, — говорит он, — ты завтра принеси мне негативы своих прежних фотографий… ну, тех, что с "комсомолкой".
— Зачем? — искренне удивляюсь я, — если нужно, я ещё сделаю.
— Что за моду взял со мной спорить?! — неожиданно взрывается он, — Сказано, негативы неси, а зачем — не твоего ума дело. Серьёзные люди тобой заинтересовались, — также неожиданно успокаивается он, — может, на выставку твои работы отправят. А это для всего района почёт! Смекаешь?! Ты теперь не парень с улицы. В газете работаешь. Должен думать о престиже своего печатного органа и трудового коллектива.
— Принесу, —буркаю я.
Комаров светлеет лицом и даже прощается по-человечески. Вариант с выставкой звучит заманчиво. Но всем своим жизненным опытом я чувствую. От предложения Комарова отчётливо воняет дерьмом.
Я засыпаю, катая в голове каждое нашей беседы и пытаясь понять в чём подвох. Кому могли понадобиться мои съёмки и зачем? Но скоро все эти мысли заслоняет попа Людмилы Прокофьевны.
Срочно нужно кого-то себе найти. В юношеском теле с бушующими гормонами со своим взрослым и циничным сознанием я больше в добровольном монашестве не протяну.
А наутро эта проблема решилась сама собой. К нам в деревню белых женщин подвезли.
Глава 2
Известие сообщает мне Женька. Его при этом аж распирает от нетерпения.
— Студентки приехали, — выпаливает он с порога .
— Какие студентки? — удивляюсь.
Моя голова забита сейчас другим. Шоколад шоколадом, но отдавать поляну без боя нахальной Прокофьевне я не собираюсь. Для этого и прихожу к Женьке на следующее утро сразу после пробежки. Но сбить его с темы невозможно. Приходится слушать.
— Практикантки, — таращит он глаза, — на раскопки, ты чё, забыл?!
Понимаю, что "Штирлиц близок к провалу". Очевидно, такое событие никак не могло сгладиться из моей памяти.
Я не первый раз ловлю на себе удивлённый Женькин взгляд. Мои новые поступки далеко не всегда укладываются в характер прежнего Алика Ветрова.
Многое списывает инерция сознания. Намного легче поверить, что твой знакомый зазнался, "словил звезду", начитался странных книжек или повёлся не с теми людьми. Выражение "как подменили" мало кто понимает буквально.
На дворе не средневековье. В одержимость бесами никто не верит. К тем немногим, кто верит, особо не прислушиваются. Атеизм на дворе.
Тем более что перемены во мне приходятся Женьке по душе. Авантюрная натура приятеля с восторгом одобряет любой кипеш. Так что все сомнения растворяются в новых впечатлениях.
А после обретения мопеда, новой работы и фотосессии со стервой Лидкой, которая меня слушалась как паинька, я пользуюсь у Женьки неограниченным кредитом доверия.
— Не до них сейчас, — говорю максимально уклончиво.
Нужный эффект достигнут. Женька краснеет от волнения и взахлёб объясняет ситуацию.
Несколько лет назад недалеко от Берёзова археологи нашли стоянку древних людей. Каких именно и насколько древних — Женька не знал. Его интересовали исключительно наши современники. Точнее, современницы.
Каждое лето в небольшом перелеске за рекой начинались раскопки. Туда приезжали на практику студенты-историки областного универа. Если верить другу, по большей части женского пола. Как говорится, все стареют, кроме второкурсниц.
В нашей области где ни копни, наткнёшься на каких-нибудь сарматов, абашевцев и прочих протославян. Я уверен, что археологи выбирают место для раскопок, ориентируясь не на ценность находок, а на близость леса, речки и источника самогона. Наш райцентр в этом плане подходил идеально. Тишь и гладь.
— Пошли позырим на них! — притопывает на месте Женька.
— Зачем?! — изумляюсь.
— Ты чё?! — не понимает он, — городские же.
По мнению Женьки, городские девушки созданы нам, парням, на погибель. Они носят узкие джинсы и короткие шорты. Они бесстыдно раздеваются на жаре до купальников. Они кокетливо хихикают и стреляют глазами. Словно сердцеедка Лидка на максималках. Только их ещё и много.